Книга Хозяин химер - Людмила Горбенко

Потом земля уплыла из-под спины – принца подняли и понесли, уложили на дно повозки. Маг на лету поймал болтающийся на ветру повод. Правое колесо взвизгнуло и перекосилось на камне, но удержалось, и трясущаяся повозка двинулась прочь от страшного места…

Пересохших губ принца коснулась распустившаяся прядь волос.

– Что с ним, Жекон? – всхлипнула Илива.– Эти пятна на лице… и щеки дергаются… Он умирает?

Будь воля принца, он бы предпочел действительно умереть и остаться в памяти товарищей настоящим героем или, на худой конец, просто славным парнем. Но воли у принца больше не было – тело сбрасывало с себя магический облик Геллана, как линяющая змея старую кожу, обнажая настоящего, смуглокожего, зеленоглазого и темноволосого Алессандра. К сожалению, в данный момент совершенно беззащитного.

– Дьявол! Да наш дуся, оказывается, тоже оборотень! – крикнул маг, отталкивая девушку, и к шее принца приставили нож.– Ах ты, гад пятнистый! Втерся, понимаешь, в доверие! Оборотень! Оборотень! Оборотень!

– Отойди, Жекон! – Острие ножа соскользнуло, лишь оцарапав, и над принцем склонился Терслей.– Не видишь, что ли, наш скорняк – оборотень нового, неизвестного науке типа, умеет из нормального цивилизованного человека оборачиваться диким оттийцем. Хорош ловец, ничего не скажешь…

– А работка-то у оттийских шаманов топорная! – ядовито процедил маг.– Подержи его, командир, я достану порошок «куриной слепоты»!

– То есть как? – застыл Терслей.– «Куриная слепота»? Ты же кричал, что у нас из защиты ничего не осталось!

Маг замялся:

– Не то чтобы совсем уж ничего… Так, кое-что в заначке по кармашкам имеется…

– А точнее? – насторожился Терслей.

– Ну… – окончательно смешался Жекон, небрежно похлопывая себя по бокам и засовывая ладонь за пазуху.– Десяток «белой плесени» на месте. «Куриной слепоты» штуки четыре… нет, даже пять. «Ножей» почти не осталось, я только что предпоследний пучок истратил. А вот «огненных колец» на самом деле нет ни одного…

– Жекон, ты… ты… – Командир даже задохнулся от возмущения.– Какого же дьявола ты придуривался в гостинице? Это, по-твоему, называется – нас обокрали?

– Конечно, обокрали! – ничуть не смущаясь, подтвердил маг.– Сумка с запасной выпивкой и взрывпакетами, что в сейфе оставлял, пустая! Лучше бы ты сказал спасибо, что я самое главное всегда на себе прячу!

Некоторое время капитан и маг сверлили друг друга глазами, потом Терслей махнул рукой.

– Леший с тобой, Жекон, сволочь ты наглая. Зачем ты только у хозяина эти треклятые зажигательные палочки требовал? И противоблошиный порошок?

– А как же! Раз гостиница не уследила за моим имуществом, то должна компенсировать ущерб!

Последняя реплика была произнесена с максимальным апломбом – ради пущего эффекта маг даже пристукнул кулаком по животу принца, видимо в пылу спора посчитав его неодушевленным предметом.

Согнувшись пополам, разоблаченный оттиец вскрикнул и осторожно принял сидячее положение. Давно он не чувствовал себя так хорошо – все же своя шкура ближе к телу, что ни говори. Три пары глаз настороженно уставились на него.

Первым делом принц обернулся к Иливе:

– Мне тоже надо тебе кое в чем признаться. Меня зовут Алессандр, и я оттийский подданный, временно находящийся на территории Каперии.

Мягкие губы едва заметно дрогнули в усмешке:

– Я догадывалась, что с тобой нечисто.

– Всякая дрянь к дряни тянется, – тихо пробурчал маг.– Моряк к моряку, скорняк к скорняку, а оборотень к оборотню… Как хоть тебя по батюшке, дуся моя иностранная?

– Алан Грет Ла-Эм, – признался принц, не отводя взгляда.

– Ла-Эм, – медленно повторил Жекон и обескураженно повернулся к Терслею.– Вот это действительно скандал из скандалов, командир. Поздравляю тебя как старшего отряда: всего за десять монет Гильдия наняла на работу особу королевской крови.

– Но… – протестующе начал Алессандр, по-прежнему лелеющий надежду получить за свои мытарства чуть более солидный куш.

– Да ты не волнуйся, оттийское высочество! Получишь обещанные десять паундов до последнего сентаво! – улыбнулся маг, почти ласково закрывая ему рот ладонью.

Пеленкаути. Пепелище родового владения Киоруса

Адам лежал на земле, не в силах пошевелиться.

Хозяин только что погиб – ковыляка догадался об этом в том самый момент, как вдруг ощутил бездонную пропасть в груди, неумолимо наполняющуюся темным отчаянием, от которого заныли остатки зубов, а ноги налились свинцовой неподвижностью.

Киорус мертв. Его больше нет…

Эти страшные понятия категорически не укладывались в мозгу Адама, неотрывно взирающего на пасмурное небо и замок, пылающий таким чудовищно ярким пламенем, словно его разжигали не местные крестьяне, а сами служители преисподней, торопящиеся подвергнуть грешного мага адским мукам.

Когда огонь начал утихать и ветер понес над домом облака праха, в который превратились балки, оконные рамы, мебель, шторы и сам некромант, зомби окончательно осознал, что он теперь один. Адам с трудом удержался, чтобы не кинуться бежать в сторону фермы и не начать ловить глазами взгляды всех, встретившихся ему на пути, словно потерявшийся пес, мечтающий прибиться к новому дому.

Потребность иметь хозяина была неотъемлемой частью личности ковыляки.

Зомби не может принадлежать сам себе – это противно его природе.

«Я останусь лежать здесь, пока на меня кто-нибудь не наткнется. Надо просто ждать, ведь телам не положено валяться на дороге, а я приобрел уже изрядный опыт притворяться мертвецом – никто не заподозрит подвоха. Надеюсь, что похоронят меня на кладбище. Интересно, что будет потом, когда могилу засыплют? Говорят, что покойники не так уж скучают, у них есть свои ритуалы и даже небольшие праздники, а в полнолуния разрешается высовывать руки из-под земли и пугать забредших на погост дурачков. Думаю, я смогу ужиться с местным кладбищенским обществом. По крайней мере, десяток некромантских анекдотов им точно придутся по вкусу. Жду…»

Но суетящиеся вокруг люди, бегающие вокруг замка, совершенно не замечали Адама. Ковыляка попробовал привлечь к себе внимание осторожным «мугу», но вовремя сообразил, что у говорящего трупа значительно меньше шансов быть спокойно захороненным, и затих.

«Дьявол! Если бы тут был хоть один гном, он бы уже давно нашел меня и сообщил страже. Люди! Ау! Где же ваше сострадание? Эй! Посмотрите на несчастного покойника, у которого уже нет никаких сил лежать неподвижно!..»

Когда мрачный Адам был уже морально готов к тому, чтобы брести на кладбище самостоятельно и собственноручно закапываться в могилу, ему на грудь наступила изящная ножка, обутая в туфельку на высоченной шпильке.

– Ой! – сказала обладательница опасной обуви, с чмокающим звуком выдергивая каблук из плоти Адама.