Книга Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800 - Александр Чудинов

Вопрос: К кому он обратился в Египте? Посвятил ли он кого-то в свои планы? Что он делал после прибытия в Каир?

Ответ: Он ни к кому не обращался. Он пришел поселиться в большой мечети [аль-Азхар. - А. Ч.]. Он виделся там с законоведами: сеидом Мухаммадом ал-Адеси, сеидом Ахмадом ал-Уали, Абдуллой ал-Гази и сеидом Абдель Кадером ал-Гази, жившими в той же мечети. Они его отговаривали от осуществления этого плана, ибо исполнить таковой невозможно: он [Сулейман] будет убит; а потому можно было бы поручить эту миссию и кому-то другому. Все дни они беседовали об этом замысле. Наконец, вчера он им сказал, что хочет покончить со всем этим и убить генерала. Он пошел в Гизу посмотреть, можно ли это сделать. Он обратился к матросам лодки генерала, желая узнать, выйдет ли тот, но они поинтересовались, зачем ему это знать. Когда он ответил, что хочет поговорить с ним [генералом], они ответили, что тот по вечерам гуляет у себя в саду. Этим же утром он увидел, что генерал поехал в Мекьяс (Meqyas) и в Каир, и преследовал его, пока не убил».

К 20 часам в дом генерала Дама доставили шейхов Абдуллу ал- Гази, Мухаммада ал-Гази и Ахмада ал-Уали, предполагаемых соучастников в убийстве Клебера. Четвертый из посвященных Сулейманом в его план - Абдель Кадер ал-Гази - каким-то образом ареста избежал, очевидно успев скрыться раньше, чем за ним пришли. Эти, в общем-то, молодые люди служили читчиками Корана в мечети аль-Азхар: первому было около 30, второму - около 25, третий своего точного возраста не знал. В присутствии высших командных чинов армии их допрашивал генерал Мену; переводил гражданин Ломака (Lhomaca).

Любопытно, но еще до завершения следствия генерал Мену уже самой формулировкой некоторых из вопросов довольно прозрачно намекал на то, что за спиной убийцы маячит фигура великого визиря. Так, спросив Абдуллу ал-Гази, знает ли тот каких-либо выходцев из Сирии, прибывших в Каир с месяц тому назад, и получив отрицательный ответ, Мену заявил, что сеид явно говорит неправду, так как человек, «прибывший тридцать дней тому назад из армии визиря» [курсив мой. - А. Ч.], заявил, что с ним знаком.

Шейхи сначала активно отрицали свое знакомство с Сулейманом ал-Халеби, но, поскольку они явно не договорились заранее о какой- либо общей позиции, их быстро поймали на противоречиях, а затем на очных ставках заставили признаться, что такого человека они все же знали. Правда, все трое продолжали твердо стоять на том, что Сулейман не посвящал их в свои планы относительно французского главнокомандующего.

Тем временем долгий, казалось, бесконечный день 14 июня, наполненный печалями и треволнениями, подошел к концу. Однако прежде чем он закончился, предстояло решить вопрос о преемнике покойного главнокомандующего. На высший пост могли претендовать два дивизионных генерала: Мену, старший по времени присвоения этого звания, и Рейнье, блестяще проявивший себя во многих сражениях и чрезвычайно популярный в войсках. Мену для проформы (так считают авторы «Научной и военной истории») поотнекивался, но Рейнье решительно высказался в пользу соблюдения принятого во французской армии порядка: приоритет - старшему по выслуге. В результате Восточную армию возглавил Мену.

На другой день он уже в качестве главнокомандующего издал приказ о создании комиссии из девяти человек - семи высших офицеров армии и двух чиновников администрации - для суда над убийцей Клебера. Члены комиссии избрали своим председателем генерала Рейнье и немедленно приступили к работе. Сначала они заслушали свидетелей. Затем суд вызвал Сулеймана ал-Халеби:

«Вновь допрошенный относительно фактов, приведших к данному убийству, он ответил, что приехал на верблюде с караваном, груженным мылом и табаком; что этот караван, опасаясь идти прямо в Каир, прибыл в деревню Гайтах (Ghayttah) провинции Атфих; что там он взял осла, дабы отправиться в Каир; что осла он арендовал у крестьянина, имени которого не знает.

Убить генерала ему поручили Ахмад-ага и Ясин-ага, янычары из Алеппо. Они велели ему никому не открываться в этом, ибо дело сие деликатное. Послали именно его, поскольку он хорошо знает Каир, где жил три года. Ему сказали идти в большую мечеть и хорошо подготовиться, чтобы не упустить возможности убить генерала.

Он, однако, открылся четырем шейхам, которых уже назвал, поскольку иначе они не хотели селить его в мечети. Все дни он обсуждал с ними свой план, от которого они его отговаривали, повторяя ему, что это невозможно. Он не просил их ему помогать, поскольку они слишком трусливы.

В тот день, когда он решил совершить упомянутое убийство, он из четырех названных шейхов нашел только Мухаммада ал-Гази, которому сказал, что идет для этого в Гизу. Он один пошел убивать генерала и полагает, что находился в безумии с тех пор, как взялся за этот план, ибо иначе он никогда бы не отправился из Газы ради того убийства, которое совершил.

Бумаги, которые он оставил в мечети, это всего лишь стихи из Корана; у переписчиков с арабского принято их часто копировать.

Того эфенди, у которого он учился, зовут Мустафа-эфенди. Он его, как принято, посещал каждый понедельник и четверг, но не осмеливался с ним говорить о своем плане, опасаясь быть преданным.

А вот тем четырем шейхам, которых он уже назвал, он сообщал о своих планах, ибо они, как и он, были сирийцами. Им он говорил о своем намерении вступить в священную битву, действительно всем четверым говорил.

Вопрос: Где он находился тогда, когда великий визирь ушел из Египта - в начале прошедшего месяца жерминаля, называемого по-турецки зуль-каада?

Он ответил, что был в Иерусалиме, куда совершал паломничество и где он находился и ранее, когда великий визирь взял Эль-Ариш.

Вопрос: Где он увидел Ахмад-ага, который, как он утверждает, предложил ему совершить убийство, и в какой день они виделись?

Ответил, что, когда визирь был разбит и отступил к Эль-Аришу и Газе в конце турецкого месяца шавваль или в начале месяца зуль-каада, который соответствует месяцу жерминалю французского календаря, Ахмад- ага присоединился к его армии. После взятия Эль-Ариша он [Ахмад-ага] по приказу визиря находился под арестом в Газе. Затем этого агу перевели в Иерусалим в дом муллы Селима, губернатора города. Он [Сулейман] находился в это время в Иерусалиме и пошел повидать Ахмад-ага в первый день его приезда, дабы пожаловаться на то, что его [Сулеймана] отец по имени Хаджи Мухаммад Амин, торговец сливочным маслом в Алеппо, постоянно подвергается оскорблениям (avanies) со стороны Ибрагима, паши упомянутого Алеппо. Последний нанес ему очень серьезные оскорбления еще до ухода визиря из Дамаска в Египет, но за них затем было заплачено. Однако, опасаясь, как бы таковые не возобновились, он [Сулейман] попросил у аги покровительства.

На другой день он [Сулейман] опять пришел к Ахмад-ага, и на сей раз ага ему сказал, что является другом Ибрагим-паши и походатайствует перед ним за него [Сулеймана], если тот возьмется убить главнокомандующего французской армии.

На третий и четвертый дни он делал ему такие же предложения, а затем отправил к Ясин-ага в Газу, чтобы тот обеспечил его [Сулеймана] средствами на расходы. Через три или четыре дня он [Сулейман] выехал из Иерусалима в деревню Халиль [Хеврон], так и не получив никакого письма от Ахмад-ага, который отправил слугу в Газу, чтобы сообщить обо всем Ясин-ага.