Книга Нефрит - Елена Синякова

— …Ээээээ, Нефрит?…

— Ты перестала называть меня Ритом, — промурлыкал этот огромный мужчина, снова склоняясь надо мной, держась на весу и касаясь губами осторожно. но весьма настойчиво, сначала шеи, а потом ниже и ниже. при том, что его низ все еще оставался во мне и никуда не собирался уходить, устроившись хорошо и явно надолго.

Когда его горячие и мягкие губы коснулись моей груди, я поняла, что все только начинается.

И в первую очередь в плане моих неизведанных ощущений тела, что только-только узнавало о боли и о новом наслаждении, которое теперь приносило далеко не одна еда.

Господи, я и подумать не могла, что ТАКОЕ можно вытворять одними только губами, не касаясь даже кожа к коже!

Его губы скользили по мне там томно, медленно и умеючи, то лаская языком, то прикусывая слегка своими клыками, заставляя подрагивать от наслаждения и кусать губы в желании застонать громко и протяжно, как это делают всегда в фильмах для взрослых.

Вот когда и боль и желания большего переплетались во мне яркими вспышками, одновременно опаляя болью снизу и тут же заглушая эту боль приступом сладости такой терпкой и сладкой, что хотелось выгибаться и подставлять себя под эти обжигающие губы еще и еще.

Это походило на то, как волна огненной боли обжигала меня лавой снизу, и тут же эту лаву тушила волна океана его страсти сверху, не давая мне дернуться от боли, и понять в каких водах я плыву больше, и какое чувство сильнее.

Нефрит определенно знал, как отвлечь меня от собственных мыслей и эмоций, погрузив в водоворот одних лишь ощущений, от которых голова шла кругом, и подгибались пальчики на ногах от того, как же это было невыносимо приятно!

Как же хотелось снова и снова ощущать, как порхает его язык на моей влажной от его губ груди, заставляя меня стонать и прогибаться под ним, чувствуя, как горячие, не знающие покоя губы настойчиво раз за разом обхватывают набухший от его ласк сосочек, лаская и играя с ним так легко и так смело.

В какой-то момент, осмелев окончательно, и пытаясь стать активным участником этой горячей и туманящей рассудок игры. я попыталась обхватить руками его голову, чтобы притянуть к себе, хрипло ахнув, когда Нефрит вдруг пошевелился снизу, осторожно выходя из моего тела, отстранившись лишь на секунду, в которой перевернул меня ловко и быстро на живот, наваливаясь сверху и придавливая снова своими бедрами мои ягодицы.

Вот только в этот раз пощады не было, и он больше не держал себя на руках, привалившись сверху почти всем своим весом, настойчиво раздвигая мои ноги и чуть приподнимая, чтобы скользнуть горячей рукой по животу и ниже, забираясь смелыми пальцами в складочки моего желания. которые горели от нетерпения ив то же время сжимались оттого, что я снова почувствовала его горячее твердое возбуждение, которое пробиралось в меня осторожно и медленно, но спишком целенаправленно!

Тело тут же сжалось, словно по команде, ощущая, что всполохи еще не забытой и пульсирующей боли, о которой я перестала думать под напором его языка и желания, снова ожили с новой силой, опаляя новыми волнами кусающих ощущений, что едва ли можно было назвать приятными!

— Нефрит?… — осторожно выдохнула я, радуясь пожалуй только тому, что теперь была к нему затылком и он не мог видеть, как я поморщилась от новой волны подступающей боли, оттого что он продвигался во мне все дальше и дальше, пока я упиралась ладонями в нагретое паром бани теплое дерево скамьи подо мной, пытаясь прогнать подальше от себя желание как можно быстрее выползти из-под него, — …мы еще не все?…

Судя по смешку и урчанию в его груди, которая была прижата к моей спине, отчего этот звук прошелся по мне волной «гусиной кожи», ответ был ясен без лишних слов.

Еще не все и его обжигающие и такие крышесносные ласки и прикосновения были лишь временным перемирием и попыткой утихомирить первую волну боли!

— …но я ведь уже… не девственница… — по мере того, как Нефрит продвигался во мне все глубже и глубже, заполняя, растягивая и наполняя собой до рваного дыхания и сжавшихся кулачков, мой голос звучал все более тише и судорожней, прерываясь отрывками дыхания и привкусом крови на губах.

— Суть не в том, чтобы просто лишить тебя девственности, Кудряшка, — прошептал Нефрит, касаясь губами моей шеи сзади и чуть прикусывая ее, словно пытаясь отвлечь от боли в бедрах, которая разрасталась во мне со скоростью пожара в засушливую пору, да еще при штормовом ветре, — А в том, чтобы на тебе была моя метка. Чтобы наши ароматы стали единым целым, показывая всему миру, что теперь ты моя и только моя!

Я пару раз моргнула, понимая, что зря не прислушивалась к тому, что пыталась рассказать мне Мия деликатно, осторожно и явно пытаясь не испугать заранее, а донести до меня суть всего этого мероприятия, которое было в той степени приятным, в какой и болезненным.

Думаю, что смысл сказанных Нефритом слов, стал доходить до меня лишь в тот момент, когда я вся вытянулась под ним, кусая губы и ощущая такую боль, что первые слезинки повисли на мокрых ресницах, слыша, как мой огромный Бер, выдохнул хрипло, протяжно и с глухим стоном, чуть выгибаясь и придавливая меня еще сильнее, отчего косточки моих распластанных бедер больно уперлись в дерево.

Он застыл на несколько секунд, сделав пару тяжелых, громких и судорожных вдохов и выдохов, прежде чем его бедра двинулись назад, постепенно выходя из меня, скользя по судорожно сжимающимся от боли стеночкам, чтобы потом снова заскользить вперед, достигая самого упора моего содрогающегося тела, и кусая новой вспышкой огненной боли, словно лава разливалась теперь внутри меня, сжигая изнутри и заставляя плотно закрывать глаза, чтобы слезы не текли сильнее.

Уже через несколько секунд его плавные поступательные движения стали быстрее и напористее, превратившись в толчки — глубокие, равномерные, поступательные… но неумолимые.

И вместе с этими толчками изменилось и его дыхание став неглубоким, частым и таким, словно в нем дышал не человек, а зверь.

Не помогали даже его пальцы, которые поглаживали мое лоно, массируя ту чувствительную точку, от которой по всему телу словно расходились электрические разряды, путая мозг своей кусающей сладостью, которая стекала горячими каплями в самый кратер боли.

Я подрагивала и стонала от каждого его движения и толчка, борясь с этими чувствами на грани безумия, иногда не понимая, делаю от боли или той страсти, что струилась во мне, заставляя сжиматься и запрокидывать голову, ощущая его обжигающее дыхание на своей коже и уже не вздрагивая, когда его острые клыки опускались на мои плечи.

-..не всегда будет так, — хрипло и дрожа выдохнул Нефрит, неожиданно резко выходя из моего тела, чтобы снова крутануть меня словно игрушку вокруг своей оси, положив на спину и нависая сверху, — Придет время, когда твое тело привыкнет ко мне и примет…

Едва ли я смогла бы что-то сказать в ответ, даже если бы хоть какие-то мысли были в моей пылающей голове, да только их не было, а Нефрит снова уверенно раздвинул мои подрагивающие ноги, подавшись бедрами вперед и неожиданно взяв за ладонь, которую потянул к себе, заставляя снова обхватить за свое влажное, такое большое и скользкое возбуждение, сжимая с силой, пока хриплый стон не вышел из этой широкой мокрой от пота груди, оттого, как он оставил мою ладонь у самого основания, прохрипев: