Книга Игра Люцифера. Как один человек раскрыл "глобальный заговор", вышел из тюрьмы и стал миллионером - Брэдли Биркенфельд

Ответ: Здесь очень важно понимать, как развивались события, которые привели в итоге к моему историческому изобличению. Конечно, Кристиан Бовэй мне не нравился, но он был всего лишь ожесточившимся человеком, обиженным и ревновавшим к моим успехам. При этом он не брезговал приписывать себе славу за успехи своего подразделения (возникавшие во многом благодаря моим усилиям). Я был хорошо защищен условиями своего контракта, и у Бовэя было не так много возможностей причинить мне серьезный вред. В прошлом мне доводилось иметь дело с намного более коварными персонажами.

Как я уже говорил выше, с какого-то момента мне стало дискомфортно жить, зная мотивы, по которым многие из моих клиентов открывали свои счета в банке. Поскольку я работал в основном с американцами, имевшими вполне легитимные деловые интересы, моя основная этическая дилемма была связана с налоговыми обязательствами. Однако еще раз поясню — я был банкиром, а не налоговым консультантом, клиенты сами несли ответственность за свои обязательства. Уход от налогов — одно из самых старых занятий в мире, оно вызывает множество этических дилемм, и в этой схватке я не хотел играть роль мальчика для битья.

Основным триггером моих действий стал трехстраничный меморандум, который нашелся в глубинах корпоративной сети UBS — там, где его не мог бы найти ни один банкир. Этот меморандум говорил о том, что почти все, чем занималась наша группа, рассматривалось банком как нарушение закона. Банк был готов и дальше пользоваться плодами нашей работы, однако если бы его начали преследовать власти, он мог бы вытащить на свет этот меморандум и заявить, что не санкционировал наших действий. Иными словами, он никак не поддержал бы своих «мятежных» банкиров. Напротив, он сам накинул бы нам петлю на шею и подтолкнул бы к виселице!

Это не было философской дилеммой. Банк понимал, что подставляет нас. Он не информировал нас об этом. И он мог бы легко отмахнуться от обвинений в поддержке наших действий.

Как только я узнал о меморандуме, я решил обсудить его содержимое с отделом UBS, занимавшимся вопросами комплаенса — соответствия законодательству. Когда на мои неоднократные письменные запросы не пришло ни одного ответа, я понял, что банк не готов признать серьезность ситуации, они были бы счастливы оставить все так, как есть, а это создавало для американских банкиров по-настоящему смертельный риск. Послушав рекомендации своего швейцарского советника, я отложил свое решение об отставке и поделился своими сомнениями напрямую с руководителями банка и его советом директоров, ссылаясь на политику самого UBS в отношении действий изобличителей. В этот момент руководство банка организовало внутреннее расследование, однако после довольно формальной работы оно пришло к заключению, что мои обвинения были построены в основном на неправильно понятой сути документа — никто так и не признался в том, что нашему подразделению было поручено заниматься, по существу, незаконной деятельностью. Именно это заставило меня обратиться к властям США, а затем публично изобличить действия банка. Кто-то считает, что в основе моих действий лежала перспектива получить значительное вознаграждение. Они, руководствуясь своими интересами, забывают о том, что закон об изобличениях, благодаря которому я в конечном итоге получил награду, еще не был принят в начале моей саги. И даже после того, как я официально стал изобличителем и после того, как я рассказал о деятельности UBS в Швейцарии, перспективы получения какого-либо вознаграждения были крайне туманными (особенно учитывая формулировки принятых законов и сложности, с которыми сталкивались другие изобличители в сходных ситуациях). Я уже не говорю о том неприятном приеме, который получил на первой же встрече с представителями министерства юстиции. Однако я настаивал на своем и продолжал делиться информацией, несмотря на то что за это я мог получить не награду, а вполне реальный тюремный срок. Так оно и вышло: я провел 31 месяц в федеральном исправительном учреждении за то, что помог раскрыть многолетнее и крупнейшее в истории США налоговое мошенничество. При этом никто из других банкиров UBS, виновных в этом мошенничестве, не оказался за решеткой.

Так что мои показания были вызваны не тем, что я начал по-иному воспринимать факт возможного уклонения моих клиентов от уплаты налогов. Их причиной стало то, что UBS разработал и занимался реализацией противозаконного бизнес-плана. Он нанял меня и моих коллег, а затем принялся использовать нас втемную. А после этого он четко дал понять, что не собирается нести никакой ответственности за наши действия. Все просто. В результате моего изобличения казначейство США смогло получить не менее 12 миллиардов долларов в виде налогов, штрафов, процентов и прочих санкций, наложенных на клиентов, которые годами пренебрегали своими обязанностями налогоплательщиков. Поэтому, хотя на моей совести и лежал камень из-за того, что мои частные клиенты уклонялись от уплаты налогов, именно мое изобличение деятельности UBS помогло государству собрать значительные суммы с тех, кто уклонялся от налогов, и с тех, кто помогал им в этом.

Вопрос: Эту книгу невозможно читать, не представляя ее себе в виде фильма, как потому, что вы отлично описываете происходившее, так и потому, что в ней отлично выписаны персонажи. Так что, если такой день наступит, то кого бы вы хотели видеть на экране в роли Брэдли Биркенфельда? Кто из актеров мог бы сыграть других действующих лиц этой истории?

Ответ: Честно говоря, я не думал о том, кто мог бы изобразить всех персонажей этой саги. Однако я точно не разрешил бы играть себя актеру с ненастоящим бостонским акцентом. Бостонский акцент — это шик. Либо он есть, либо его нет.

Вопрос: Какой урок вы вынесли из всей это истории? Если бы вы могли вернуться в прошлое, то выступили ли бы вы с разоблачением UBS? Сделали бы вы это раньше? По всей видимости, вы бы не обратились в министерство юстиции — или же сделали все то же самое снова, зная о том, что вам грозит унылое одиночное заключение?

Ответ: Разумеется, я бы сделал это снова, если бы мне представилась такая возможность. Мои усилия позволили вернуть в казначейство США 12 миллиардов долларов и разоблачить тысячи налоговых мошенников, которые считали себя выше закона. Прямым следствием моих действий стали новые законы в отношении налогообложения. Были ратифицированы новые межгосударственные соглашения по этому вопросу. Я разрушил систему швейцарской банковской секретности, которая многие годы считалась неприступной. Единственное, что я сделал бы иначе — я бы не связывался с министерством юстиции. Я своими глазами увидел, как его разъедает внутренняя коррупция. Я не знаю, к чему они стремились, но точно не к справедливости.

Вопрос: Видели ли вы недавно опубликованное «Панамское досье» с детальным описанием офшорных счетов? Увидели ли вы в нем ка кие-нибудь знакомые имена? Думаете ли вы, что подобная информация может быть предана гласности и в других частях мира?

Ответ: Да, я кое-что знаю о скандале с «Панамским досье». В связи с ним меня особенно заинтересовало одно имя — в досье фигурировал не кто иной, как осужденный за налоговые преступления Игорь Оленикофф. Боже мой, похоже, этот Игорь никогда не успокоится!