Книга Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830-1918) - Юрий Победоносцев

После ареста РГ ЦВПК, по словам Гучкова, руководимый им комитет окончательно сделался революционной организацией:

«И вот таким образом мы, мирная, деловая, промышленная, хотя и военно-промышленная организация, вынуждены были включить в основной пункт нашей практической программы переворот, хотя бы и вооруженный».

Впрочем, относительно того, что полиции якобы удалось выдернуть скамейку из-под ног Гучкова, Глобачев сильно преувеличивал, хотя благодаря аресту 10 из 16 руководителей Рабочих групп и удалось снизить масштабы рабочих выступлений в день открытия Думы, однако арест части руководства РГ ЦВПК не мог расстроить всей уже выстроенной Гвоздевым организационной структуры рабочего движения столицы. Здесь достаточно вспомнить о стачечном штабе Рабочей группы, имевшем свои ячейки во всех рабочих районах города.

По результатам двух стачек, прошедших в Петрограде 9-го января и 14-го февраля, трудно разделить вклад, который внесли в организацию этих акций, с одной стороны, большевики, а с другой, РГ ЦВПК. Структуры РГ ЦВПК хотя и принимали участие в подготовке демонстрации у Думы, но одновременно в это же время готовили и всеобщую забастовку.

Так что 80 тыс. рабочих, бастовавших 14 февраля, нужно записать на счет РГ. Ведь большевики, чтобы отмежеваться от гвоздевцев, сначала назначили свою стачку на 10 февраля, а когда она провалилась, то поспешно перенесли ее на 13 число. Вот что по этому поводу Шляпников докладывал Ленину в Швейцарию 11 февраля:

«Но, как мы и предвидели, 10-го стачка не состоялась. Бросили работу за 1–2 часа до окончания всего не больше пяти заводов. Таким образом, наносится небольшой удар Петербургскому Комитету, но это сгладится выходом второй листовки и забастовкой в день 13 февраля».

Впрочем, 13-го, несмотря на выход второй листовки, обещанная Шляпниковым забастовка так и не состоялась, а состоялась она именно 14 февраля, как это и планировал Гвоздев. Здесь нужно учитывать весьма разные финансовые возможности соратников Шляпникова и Гвоздева. Ведь до апреля у большевиков никаких немецких денег еще не было, и они не могли себе позволить того размаха, который имела возможность проявить субсидируемая Гучковым Рабочая группа. Вот что по этому поводу пишет Шляпников:

«Развертыванию работы не позволяла наша бедность. Привезенная мною небольшая сумма денег из Америки быстро иссякла. За время же от 1 декабря по 1 февраля мы имели поступлений всего 1117 рублей 50 копеек. На содержание "профессионалов", каковыми являлись все трое членов Бюро ЦК, расходовалось в месяц не более ста рублей на человека, несмотря на колоссальную дороговизну. Больших расходов требовал транспорт литературы от финских границ до питерских явок. По Финляндии все расходы несла финляндская социал-демократия.

Заграничная литература не могла удовлетворить все запросы внутрироссийской работы. И мы с конца шестнадцатого года вели подготовительную работу по организации печатного дела внутри России. Мы предполагали поставить издание Центрального органа внутри страны и всю работу по технике поручили В. Молотову. Остановка была за средствами.

Нужно было для начала от 5 до 10 тысяч рублей, а их-то у нас и не было».

Сравните это повествование с грузовиками литературы, которые, по описаниям Богданова, распространяла РГ ЦВПК. Так или иначе, но есть множество документальных свидетельств, что вплоть до Февральского переворота Ленин и большевики постоянно ощущали острый денежный дефицит. Вот что по этому поводу Ильич пишет в письмах своим корреспондентам в конце 1916 г. К. Б. Радеку (21 сентября): «Мы сейчас сидим без денег». Шляпникову (октябрь): «О себе лично скажу, что заработок нужен. Иначе поколевать, ей-ей!! Дороговизна дьявольская, а жить нечем». Г. Л. Шкловскому (9 ноября): «Денег больше не расходуйте ни копейки. Никому не давайте». А. М. Коллонтай (9 ноября): «Насчет денег с огорчением увидал из Вашего письма, что пока Вам не удалось для ЦК собрать. Авось сей "манифест левых" поможет».

Революция выходит на финишную прямую

Итак, к началу февральских событий в России существовали две достаточно мощные политические силы, стремящиеся свергнуть царя и изменить общественно-политическое устройство России. С одной стороны, это были большевики, а с другой — блок либералов и меньшевиков, объединенных структурой РГ ЦВПК.

Большевики были непримиримыми врагами самодержавия и его политики, однако задача свержения царской власти Ленину и его единомышленникам в то время представлялась весьма отдаленной. Достаточно вспомнить, что вождь мирового пролетариата 22 января 1917 г. утверждал в Цюрихе на собрании молодых швейцарских социал-демократов: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции».

Аналогичную позицию занимал и руководитель русского бюро ЦК большевиков Шляпников:

«Конечно, никто из нас не был уверен, что "это будет последний и решительный бой" царскому режиму. Такой уверенности у нас не было, и когда мы говорили о необходимости развития революционного движения до крайних пределов, то имели в виду и учитывали лишь силы стихии. Крайними пределами нам представлялись схватки вооруженных рабочих и солдат с полицейскими и верными трону войсками, схватки, за которыми могла последовать и кровавая баня, а после нее — некоторый отлив. И этот момент организация должна учитывать и, не доводя выступления до развала, закончить его организованно».

Дело в том, что в то время ленинская партия была весьма малочисленной и бедной. Вступить в этих условиях в смертельную схватку с самодержавием для большевиков было бы равносильно самоубийству. Поэтому в тех условиях своей основной задачей текущего момента сторонники Ленина видели не в скорейшей организации революции, а в планомерном ослаблении царского режима и накоплении собственных сил. Максимум к чему большевики были готовы до 22 февраля, так это к организации всеобщей стачки и проведению массовых демонстраций, сопровождающихся перестрелкой с полицией. После чего планировалось организованно завершить протестные акции и перейти к подпольным формам работы.

Кроме того, если бы сторонники Ленина сами действительно организовывали забастовки в самом начале Февраля, то этот факт непременно был бы отражен и возвеличен во всех советских учебниках по истории.

Как это ни покажется парадоксальным, но в тот момент времени гораздо более радикальной была программа российских либералов и части меньшевиков, сплотившихся на платформе РГ ЦВПК. Гучков и его сторонники ставили своей ближайшей целью не просто дворцовый переворот — свержение Николая II, но и изменение социально-экономического строя России, ее переход к конституционной монархии, при которой император становился бы чисто церемониальной фигурой. То есть фактически речь шла о скорейшем проведении буржуазно-демократической революции. Хотя первоначально и предполагалось, что это будет революция сверху и примет она формы дворцового переворота.

В основе плана Гучкова лежала явно авантюрная идея низвержения Николая II. Причем для реализации этого прожекта либералам было необходимо добиться от императора его «добровольного» отречения, поскольку армия могла и не простить заговорщикам цареубийства во время войны.