Книга Величайшие загадки истории - Николай Непомнящий

Появление новой самозванки не на шутку всполошило Екатерину II. Самозванка ведь не просто выдавала себя за дочь Елизаветы Петровны, но и заявляла права на российский престол. «Явление миру очередной «законной» наследницы российского престола лишний раз напоминало об узурпации трона Екатериной и в конечном счете подрывало на Западе престиж Северной Семирамиды», — пишет Н. Павленко.

Екатерина II предприняла энергичные меры по обезвреживанию самозванки. Она повелела графу А. Г. Орлову, находившемуся с русской эскадрой в Средиземном море, арестовать княжну — «поймать всклепавшую на себя имя во что бы то ни стало» — и переправить ее в Россию. «Если это возможно, — писала императрица Орлову, — приманите ее в таком месте, где б вам ловко бы было посадить на наш корабль и отправить ее за караулом сюда». В случае провала этой затеи Екатерина даже разрешила Орлову бомбардировать Дубровник из корабельных орудий: сперва надлежало потребовать от городских властей выдачи «твари», а если они откажутся, «то дозволяю вам употребить угрозы, а буде и наказание нужно, что бомб несколько в город метать можно».

Разрабатывая план ареста самозванки, Екатерина и Орлов были озабочены захватом находившихся при ней бумаг. В одном из писем к Орлову княжна сообщала, что у нее есть копии с подлинных завещаний Петра I, Екатерины I и Елизаветы. А в августе 1774 г. самозванка прямо заявила Орлову, что собирается опубликовать в европейских газетах названные документы, которые, в особенности завещание Елизаветы Петровны, якобы подтверждают ее права на русский трон. По мнению историка В. П. Козлова, эти бумаги явились плодом коллективного творчества польской эмиграции, выступавшей за восстановление разделенной Польши, «но возможно, что в какой‑то степени к составлению «завещаний» мог быть причастен и Голштинский двор, и кто‑то в России, заинтересованный в возведении на русский трон представителей этой династии».

Тем временем раздоры в стане самозванки становились все серьезнее. В Дубровник приходили известия, что турецкая армия разгромлена и Турция ищет мира с Россией. Какой уж тут «добровольческий корпус»! Франция, неверный союзник конфедератов, вызвалась стать посредником в русско–турецких мирных переговорах. Вдобавок, не было денег: итальянские банкиры отказали самозванке в финансовой помощи.

Взбешенная «княжна» написала письмо турецкому султану, требуя от него продолжать войну, но Радзивилл даже не стал отправлять это письмо. Он уже понял, что попал в глупейшее положение, связавшись с этой дамой. Противники Радзивилла в руководстве Генеральной конфедерации подняли головы, на него посыпался град упреков. Вдобавок, бывшие с ним польские и французские добровольцы, раздраженные беспутной самозванкой и бесцельным сидением в Дубровнике, списывались с Парижем и Венецией и получали оттуда от своих приятелей «самые неудовлетворительные известия» о самозванке. А французский резидент в Венеции «осмелился отозваться о ней весьма странным образом»…

Короче говоря, акции «княжны Таракановой» упали до нуля, и когда пришло известие о заключении Кючук–Кайнарджийского мира между Россией и Турцией, Радзивилл стал думать только о том, как спасти собственное лицо.

Конфедерация ссорилась с Радзивиллом, Радзивилл — с «княжной». Самозванка в отчаянии пыталась обрести почву под ногами. Ее прежняя затея — овладеть русским флотом в Средиземном море — не давала ей покоя. Через англичанина Монтегю она пересылает личное письмо графу А. Орлову. К письму были приложены манифест от имени «Елизаветы II, Божиею милостию княжны Российской» и копия подложного «Завещания императрицы Елизаветы Петровны», в котором Елизавета якобы завещала права на русский престол своей дочери. В письме к Орлову самозванка писала, что блистательные успехи народного восстания, затеянного братом ее, «называющимся ныне Пугачевым», ободряют ее как законную наследницу русского престола к предъявлению своих прав. Ей содействуют в этом турецкий султан и многие монархи Европы. Она имеет множество приверженцев в России. В заключение «княжна» обещала Орлову свое покровительство, величайшие почести и «нежнейшую благодарность».

Поняв, что самозванка ищет с ним контакт, Орлов направил своего эмиссара в Дубровник. Тем временем в октябре 1774 г. состоялся окончательный разрыв «княжны» с Радзивиллом. Забрав остатки своих «добровольцев», князь в начале ноября отбыл в Венецию. С самозванкой остались только верный Доманский, Ян Черномский и бывший иезуит Ганецкий. «Княжна» отправилась в Неаполь, а оттуда в Рим, где у Ганецкого имелись кое–какие связи. Там с помощью Ганецкого ей удалось познакомиться с некоторыми особами из папского окружения и снова начать роскошную жизнь. «Наследницей русского престола» заинтересовался влиятельный кардинал Альбани. Но тут, как назло. Папа Римский Климент XIV умер и всем стало не до «княжны»…

А граф Орлов уже имел на руках приказ императрицы Екатерины «захватить всклепавшую на себя имя во что бы то ни стало». Его адъютант И. Христинек, посланный в Рим, в январе 1775 г. отыскал самозванку и вступил с ней в переговоры, назвавшись лейтенантом русского флота. Он намекнул, что граф Орлов питает «живейшее участие» к судьбе «дочери императрицы Елизаветы».

Встреча Орлова и «княжны» состоялась в феврале 1775 г. в Пизе, куда самозванка прибыла под именем графини Силинской (Зелинской). Орлов заранее снял для нее в Пизе дом. Здесь Орлов впервые увидел знаменитую авантюристку.

Она была среднего роста, сухощава, статна, волосы черные, глаза карие, слегка косящие, нос с горбинкой. Своим обликом она напоминала итальянку. Самозванка в совершенстве владела французским и немецким языками, могла объясняться по–английски и по–итальянски, но совсем не знала русского языка, плохо разбиралась в русской истории, считала сестрой своей «матери» императрицу Анну Иоанновну (она спутала с ней Анну Петровну, мать Петра III), а своего «отца» называла украинским гетманом (на самом деле гетманом был брат фаворита, Кирилл Разумовский).

С этих пор их встречи стали ежедневными. Орлов вел себя с «княжной» очень предупредительно, являлся к ней всегда в парадной форме, с орденской лентой через плечо. Они вдвоем ездили на загородные прогулки, посещали оперу, появлялись в публичных местах. Вскоре по городу поползли слухи, что русский граф и прекрасная княжна — любовники.

Обычно говорят, что Орлов притворился влюбленным в «княжну», но как далеко простиралось его притворство и где кончалась грань между фальшью и истинным чувством, и было ли это истинное чувство — мы не знаем. Орлов предложил ей руку, сердце и свои услуги, «повсюду, где б она их ни потребовала», поклялся возвести ее на русский престол. Самозванка была очарована Орловым, но предложение руки вызвало у нее колебания. Может быть, что‑то почувствовала своей женской интуицией? Но в целом любвеобильная и честолюбивая авантюристка не имела оснований не верить в искренность заверений своего нового поклонника.

21 февраля 1775 г. после завтрака у английского консула Орлов пригласил самозванку познакомиться с русскими кораблями, стоявшими на рейде Ливорно. Эскадра встретила княжну «Елизавету II» царским салютом, музыкой и криками «ура!». Самозванка поднялась на борт флагманского корабля «Три иерарха». В каюте адмирала Грейга свита самозванки и командование эскадры подняли за здоровье Елизаветы наполненные вином кубки. «Княжна» была счастлива как никогда.