Книга Женщины в эпоху Крестовых походов - Елена Майорова

Ватац был знаменит как талантливый полководец и правитель. Он женился на Ирине, дочери Феодора I Ласкариса, основателя Никейской империи, и без труда одержал верх над братьями Феодора, претендовавшими на власть. Супружество оказалось счастливым: необыкновенную любовь царственных супругов воспевали поэты. После кончины Ирины овдовевший Ватац, «не вынеся одиночества», решил вступить в новый брак с дочерью своего сицилийского друга. Так, в 1244 г., еще ребенком, к ужасу паны, Констанца Гогештнауфен стала женой императора-схизматика Никеи. «Ватацу, императору Греции, врагу Бога и Церкви, исключенному из сообщества верующих, он отдал дочь», — это было одним из обвинений, выставленных папой Григорием IX при предании проклятию Фридриха II.

Скромная свадьба состоялась в Прусе.

Отношения двух антипапских государей стали еще теснее. Действительно, Фридрих не побоялся заключить «союз с греками, смертельными врагами как папства, так и Латинской империи». Ватац отобрал у латинского императора Балдуина все его земли, кроме Константинополя, и остановил продвижение враждебной эпирской империи Ангелов, взяв в 1246 г. Фессалоники.

При переходе в православие греки перекрестили Констанцу в Анну, и в дальнейшем она уже известна как Анна Гогенпнауфен, или никейская императрица Анна.

Но семейная жизнь юной василиссы не задалась. Немолодой уже человек — ему исполнилось 52 года — Ватац пренебрег девочкой, не достигшей и 14 лет, открыто предпочтя ей одну из ее фрейлин. Об этой женщине, которую греки называли маркизой, сохранилось мало документальных источников. Неизвестны ни ее имя, ни происхождение. Однако через века дошло опасливое восхищение современников ее необыкновенной красотой, грацией и чарующими тазами. «Своими любовными напитками и чарами, а особенно чудными очами она заколдовала царя», — писал придворный летописец. Вскоре маркиза уже носила императорский пурпур и «считала себя царицей и больше, чем царицей». Гордая и прекрасная дочь Бианки Ланца при никейском дворе принуждена была терпеть унижения со стороны фаворитки супруга и притеснения от пасынка Феодора, ненавидевшего мачеху.

Участь дочери не слишком печалила императора. Дружба между Фридрихом и Ватацем продолжалась почти до смерти первого, хотя в последние годы Фридрих был обеспокоен началом добрых отношений между греками и Римом и обменом посольствами между ними. В своем письме к Ватацу более молодой Фридрих с некоторой иронией порицал «отеческим образом поведение сына».

Подрастая, Анна завоевывала все большее расположение супруга. Ватац под влиянием общественного возмущения (или же в связи с резким ухудшением здоровья) порвал свою недостойную связь с маркизой — она бесследно исчезла, как не бывала.

Влияние Анны возрастало. Но чем немощнее становился император и чем больше он привязывался к своей молодой жене, тем сильнее ненавидел ее наследник престола Феодор. Однако причинить вред ненавистной латинянке он опасался — слишком грозным казался ее венценосный родитель. Возможно, с легкой руки наследника в народе Анну стали называть «алеманкой», подчеркивая ее германское происхождение, ненавистное грекам.

После смерти Фридриха главой дома и наследником всех пнауфеновских владений стал его законный сын от Изабеллы Бриеннской Конрад. Он с брезгливой неприязнью относился к внебрачному потомству отца. Наряду с другими претензиями, которые он предъявил Манфреду, было его происхождение от незаконной связи императора. Говорили, что он непочтительно высказывался о Бианке Ланциа, сурово осуждая ее «авантюры». Все представители рода Ланциа были изгнаны им из Италии и нашли убежище при дворе Иоанна Ватаца. Император настолько радушно принял родственников супруги, в особенности ее родного дядю Гальвано, что взбешенный Конрад, расценив гостеприимство Ватаца как вызов, направил в Никею своего представителя Бертольда Гогенберга, чтобы высказать возмущение.

Понятно, злоключения старшей дочери презираемой им женщины могли вызвать у Конрада лишь злобное удовлетворение.

Однако и кончина сводного брата не улучшила положения Анны. После того, как ее родной брат Манфред стал сицилийским королем, отношения между Никеей и Сицилией резко изменились. Потеряв свою первую супругу Беатрису Савойскую, Манфред путем брака породнился с эпирским деспотом, противником Никеи. Сицилия выступала единым фронтом с Эпиром как враг Никейской империи. Родная сестра короля Манфреда, Анна, оставалась тем рычагом, при помощи которого пикейские греки тщетно пытались на него воздействовать. Неуступчивость Манфреда давала основание врагам ставить ему в вину равнодушие к судьбе кровной родственницы.

За 10 лет брака до смерти супруга в 1254 г. Анна не родила ни одного ребенка и, оставшись вдовствующей императрицей, жила практически на положении пленницы. Она стала богатой женщиной, получив свою вдовью часть: император не поскупился и выделил Анне 3 города и несколько областей с многочисленными замками. Доход с этого имущества составлял около 30 тысяч золотых.

Жизнь в гинекее в беспросветной зависимости, в постоянном напряжении, среди страхов и неуверенности в завтрашнем дне, не повредила яркой фамильной красоте Анны и не уничтожила ее наследственного обаяния. «Она украшала свое существование красотой своих добродетелей, и чистота ее нравов еще более оттеняла сияющую прелесть ее лица», — писал современник. Другой хронист, II.химер, менее расположенный к дочери Фридриха II, отмечал, что Констанца-Анна была наделена сильным характером, была надменной, как истинная германка, «важной из важных».

После смерти Ватаца власть захватил Михаил VIII Палеолог. Вдовствующая никейская василисса стала предметом его исканий. Талантливый, красивый и не слишком разборчивый в средствах правитель, увлекшись женщиной, обладавшей непреодолимым очарованием Штауфенов, сначала надеялся па легкий роман с вдовой своего предшественника. Подобные примеры были в обычае византийского двора. Возмущенная Анна заявила, что никогда не опустится до интрижки с женатым мужчиной, совсем недавно бывшим ее подданным. Распаленный Михаил просил патриарха Арсения разрешить ему развод с женой, Ириной Дукой, чтобы сделать Анну своей императрицей. Он выдвигал множество оснований, по которым этот брак якобы был необходим Греческой империи. Но искушенный священнослужитель «разбил его доводы так легко, как рвут паутину», и остался непреклонен в своем отказе. Характерно, что никто не обвинял Анну в интригах с целью стать супругой нового императора. Пахимер в этой связи не преминул отмстить, что алеманская принцесса «обладала целомудрием».

Благодаря всем этим свидетельствам Лина осталась на страницах истории именно такой: благородной, любезной, сдержанно-холодной, грациозно-недоступной.

Когда Манфред вступил в союз против Никеи, им, возможно, в такой же степени двигало чувство мести за сестру, как политические соображения и союзнический долг по отношению к императору Эпира.

Как только представилась возможность, брат пришел Анне на помощь. Взятый в плен в одном из сражений союзниками Манфреда греческий военачальник Алексей Стратегопул, отвоевавший у латинян Константинополь, был передан королю и впоследствии обменян на императрицу Анну. В полном расцвете женственности, прелестная, изысканная, с безупречными манерами, она заняла подобающее место при великолепном дворе брата.