Книга Дитрих Бонхеффер. Праведник мира против Третьего Рейха. Пастор, мученик, пророк, заговорщик - Эрик Метаксас

Но Гитлер вновь угрожал вторжением в Чехословакию. В таком случае пропала бы всякая надежда получить отсрочку от службы – какие уж там отсрочки в военное время. 10 марта Бонхёффер вместе с Бетге выехал ночным поездом в Остенде (бельгийский курорт). Пока они не пересекли границу, Бонхёффер не мог уснуть. Слишком тревожной была политическая ситуация: если бы Гитлер отдал приказ о наступлении, поезд могли задержать еще на территории Германии и уехать не удалось бы. На следующий день друзья переправились через Ла-Манш, а 15 марта Гитлер нарушил Мюнхенское соглашение с Чемберленом и откусил от Чехословакии новый кусок. Чтобы вовсе не потерять лицо, британский премьер поклялся объявить Германии войну, если та выступит против Польши.

Война неуклонно надвигалась. Это было очевидно, а вот что делать дальше – этого Бонхёффер никак решить не мог и 25 марта написал епископу Беллу:

...

Я подумываю об отъезде из Германии. Основная причина – принудительный набор на военную службу. В этом году будут призваны мужчины моего года рождения (1906). Мне кажется несовместимым с моими убеждениями участвовать при нынешних обстоятельствах в войне. С другой стороны, Исповедническая церковь еще не заняла определенной позиции по данному вопросу и, вероятно, в данных обстоятельствах и не сможет ее занять. Я бы нанес непоправимый вред своим собратьям, если бы совершил поступок, который режим воспринял бы как типичное проявление враждебности нашей Церкви по отношению к государству. Хуже всего для меня необходимость принимать военную присягу. В целом эта ситуация меня весьма смущает и тем более потому, что я уверен: я не хочу служить в этих обстоятельствах именно и исключительно из христианских принципов, но лишь немногие друзья меня в этом поддержат. Хотя я много читал и думал по этому поводу, но так и не решил, как бы я поступил при иных обстоятельствах. Однако при нынешнем положении дел я погрешил бы против собственных убеждений как христианин, если бы взялся за оружие «здесь и сейчас». Я подумывал о миссионерстве – не как о выходе из ситуации, но потому, что это позволило бы мне служить там, где служба действительно нужна, однако нынешнее международное положение Германии исключает миссионерскую деятельность немцев, а о возможностях сотрудничества с миссионерскими обществами Британии мне ничего не известно. И в то же время, я все еще питаю величайшее желание служить Исповеднической церкви до тех пор, пока это не сделается вовсе невозможным390.

Такова была в сжатом виде проблема, которую Бонхёффер пытался решить в тот момент, и так проявлялось его убеждение, что одними лишь принципами христианин руководствоваться не может. Принципы работают до определенного момента, а дальше необходимо расслышать голос Бога, понять, к чему призывает Бог именно тебя, как отдельную личность, а не вместе со всеми. Бонхёффер не считал допустимым лично для себя участвовать в агрессивной войне, однако не считал себя и вправе возвести свою позицию в абсолютное правило и даже публично отстаивать ее, ставя тем самым в трудное положение Исповедническую церковь. Он искал выход, который позволил бы ему действовать в согласии со своей совестью, но не принуждать других поступать по его убеждениям.

Так бывало не всегда: были вопросы, по которым он громко заявлял о своем мнении и требовал того же от других. Дискуссия по Арийскому параграфу – лучший тому пример. Но воевать «за Германию» – это особый вопрос, и по нему Дитрих не был готов выступить, хотя избежать решения тоже практически не представлялось возможным. Но должен же найтись выход! Он молился об этом и просил совета у людей, которым доверял, в первую очередь у епископа Белла.

В Англии Бонхёффера ждали радостные встречи со старыми друзьями – Францем Хильдебрандтом и Юлиусом Ригером. Он пообщался с коллегами по экуменическому движению, но ничего приятного от них не услышал. 29 марта он вместе с Ляйбхольцами отправился в Оксфорд, а 3 апреля с Юлиусом Ригером и Герхардом Ляйбхольцем – в Сассекс к Нибуру, на чью помощь Дитрих рассчитывал. Бонхёффер объяснил бывшему своему преподавателю, что официальное приглашение лектором в «Юнион» сроком на год решило бы все его проблемы, но оформить такое приглашение нужно срочно. Нибур хорошо понимал серьезность ситуации и принялся действовать незамедлительно, дергая за разные ниточки.

На следующий же день рейхсцерковь опубликовала Годесбергскую декларацию за подписью доктора Вернера. Декларация объявляла национал-социализм естественным продолжением «дела Мартина Лютера» и утверждала, будто «христианская вера состоит в бескомпромиссном религиозном антагонизме к иудаизму». А также: «Наднациональные и международные церковные структуры римского католичества или всемирного протестантизма представляют собой политическую дегенерацию христианства»391.

Временный комитет Всемирного совета церквей выступил с ответным манифестом, составленным Карлом Бартом. В нем отвергалась какая-либо связь между христианской верой и расой, национальной идентичностью или этнической принадлежностью и провозглашалось:

...

Евангелие Иисуса Христа есть осуществление еврейских надежд… Христианская Церковь… радуется общению с теми представителями еврейского народа, кто принял Евангелие.

«Пробил» этот манифест некий Виллем А. Виссерт Хуфт, знакомый Бонхёфферу по экуменическому движению и игравший довольно видную роль в этом движении. Узнав, что Хуфт собирается в Лондон, Бонхёффер попросил Белла организовать им встречу. Встретились они на вокзале Пэддингтон. Годы спустя Виссерт Хуфт вспоминал этот разговор:

...

Мы оба много знали друг о друге по слухам и все же удивительно, как быстро мы смогли преодолеть первую стадию знакомства и проникнуть в более глубокие слои задушевного разговора. Вскоре он уже обращался со мной словно со старым другом… Мы долго ходили взад-вперед по платформе. Он описывал ситуацию в своей Церкви и стране. Говорил о скорой войне – без иллюзий, порой почти провидчески… Не настало ли время отказаться от служения правительству, которое прямиком ведет страну к войне, нарушая все заповеди Исповеднической церкви? Но каковы будут последствия для Исповеднической церкви, если занять такую позицию?392

Бонхёффер также съездил в Чичестер к Беллу. Перед отъездом из Англии он написал Беллу письмо с благодарностью за совет и понимание: «Не знаю, каков будет исход всего этого, но для меня много значит то понимание, с каким вы отнеслись к тем проблемам совести, перед которыми мы сейчас стоим»393. 18 апреля Бонхёффер вернулся в Берлин полный надежд на то, что разговор с Нибуром принесет какие-то благие плоды. Он провел в Англии пять недель, и за это время опасность войны существенно возросла.

Через два дня Германия праздновала день рождения Гитлера, и низкопоклонный доктор Вернер вновь завязывался узлом, не зная уж как и приветствовать юбиляра. Очередное его подношение было опубликовано в официальном журнале рейхсцеркви:

...

Мы с ликованием приветствуем пятидесятый день рождения нашего Фюрера. В нем Господь даровал немецкому народу истинного чудотворца… воздадим благодарность тем, что будем упорны и несгибаемы в решимости не разочаровать… нашего Фюрера в сей великий исторический час394.