Книга Ты следующий - Любомир Левчев

— Сейчас я сведу с ума этих китайцев. Закажу пиво «Кроненбург». Посмотрим, что они будут делать.

И я услышал, как он коварно заказывает бармену в смокинге:

— Гебен зи мир айн «Кроненбург», битте.

Бармен поклонился. Открыл холодильник и поставил перед Йорданом ледяную бутылку «Кроненбурга».

А Светлин достал этюдник и начал рисовать китайских стюардесс. Тодор Стоянов растянулся на лавочке и вроде бы задремал. Ну а мы, остальные, кто владел иностранными языками даже хуже, чем Йордан, занялись тем, что попытались исправить наше опасное положение. На помощь нам пришла какая-то пожилая вьетнамка, которая одна-единственная говорила по-французски в этом англоязычном китайском уголке. После разговора с пограничниками она поменяла расу. Ее глаза округлились, а кожа побелела:

— Ребята, ваше положение невообразимо. У вас нет виз, а того рейса до Дели, который отмечен у вас в билетах, вообще не существует.

Мы с Мишо переглянулись, как герои Брестской крепости. Положение было безвыходным. Если Родина вспомнит о нас, она может нас спасти, а если нет…

Мы приняли решение пока не волновать группу, тем более что меня вдруг осенила отчаянная идея. Одна тщеславная стюардесса стала позировать Светлину. Я заглянул в его этюдник. Рисунок был отличным. Я вырвал его из рук творца и с чрезвычайно галантным поклоном преподнес девушке, не преминув еще и показать ей свой паспорт и билет. Светлин был возмущен и принялся сыпать ругательствами в мой адрес, но я на него шикнул, а стюардесса тем временем сообразила, что от нее требуется. Она взяла билет и мой паспорт и куда-то исчезла, а немного погодя вернулась со своей коллегой, которая говорила по-французски. Они собрали все наши билеты и снова удалились. Прошло уже много времени, и группа даже начала ворчать. К счастью, стюардессы появились и объяснили нам, что произошло недоразумение: рейс самолета, прибывающего из Камбера, вписали в наши билеты по ошибке, и девушки смогли отыскать наши фамилии в списке зарегистрированных. Всего лишь несколько минут спустя мы уже летели к Индийскому океану. Кто сказал, что искусство не спасет мир?!

Забастовка Британских Авиалиний задержала нашу группу в Дели дольше, чем предполагалось. Нас разместили в посредственной гостинице «Джан пат» («Народная дорога») на одноименной улице, которая до недавнего времени называлась «Раджа пат» («Царская дорога»). Народная дорога среди этой засухи была весьма пыльной, и на ней под небом цвета индиго спали тысячи странствующих нищих, святых, посыпающих головы пеплом, дующих в свои флейты носом факиров, перед которыми покачивались загипнотизированные кобры… Издалека доносился трубный стон слонов — аттракцион для богатых туристов. С утра проезжали телеги, собирающие умерших от голода.

Посещение Лунного базара было еще кошмарнее, потому что там преобладали прокаженные и больные всякими заразными болезнями. Они выпрашивали хотя бы одну рупию, что равнялось одному окурку сигареты. Мне было плохо психологически, окружающая нищета мешала мне есть. И я только и делал, что пил виски «для дезинфекции». Мы побывали в Агре, но это абсолютно не подняло мне настроения. На потолке гостиничного номера вертелся бессмысленный вентилятор, который окончательно сводил меня с ума. И мне хотелось выброситься с балкона. Возможно, я бы так и поступил, если бы мне не сказали, что Роберт Рождественский уже попробовал этот путь спасения, причем именно здесь. Мы прогулялись и до Тибетского рынка, где дети Далай-ламы продавали свои семейные реликвии.

Наконец-то нам нашли места на рейсе Pan Am. Гигантский «Джамбо Джет» приземлился в Бейруте. Там нас встретил посол, который сулил нам чудеса из «1001 ночи», но группа устала и захотела лететь дальше в Каир. Не знаю, почему я уперся и настоял на том, чтобы мы задержались. Потому что при мне упомянули «Казино де Либан», — говорили потом мои друзья. Так или иначе, но еще в машине по дороге из аэропорта в город мы услышали по радио, что наш самолет был захвачен террористами через несколько минут после его вылета из Бейрута в Каир. Несчастный гигант отогнали куда-то в арабскую пустыню и держали там долгие недели, пока пассажиры не сошли с ума. Стоило моим спутникам услышать об инциденте, как они принялись меня благодарить.

Тот сказочный Бейрут, который мы осмотрели за несколько часов, уже никто не увидит. Очень скоро война разрушит его, а ведь это был один из самых красивых городов мира. На следующий день толпа миллионеров бушевала в аэропорту и размахивала перед нами тысячедолларовыми пачками, с которыми они готовы были расстаться за один билет в любую сторону. Паника охватила регион. А мы, как избранники судьбы, вылетели в Каир советским самолетом — одним из тех, которые в то время не смели угонять.

Арабы в Египте впали в националистический транс. Гиды и нищие в долине фараонов у пирамид стали учить русский. Риски профессии.

9 сентября мы были в Афинах. А оттуда уже до дома было рукой подать.

С Акрополя мы видели то, что нельзя увидеть даже с самой высокой башни на этой планете: солнечную пелену Эгеи.

В нее был завернут маленький солнечный остров — родная Итака нашей заболевшей прогрессом цивилизации?

Или один из солнечных островков Ямбула, о которых пишет Диодор?

Или сам остров Утопия — гениальная фантасмагория, которая лишила головы святого Томаса Мора и заставила Нострадамуса написать свои предсказания в таинственных «Центуриях»?

…

Дорогой читатель, ты можешь пропустить скучные страницы этой главы, занимающейся восполнением лакун и белых пятен.

В XX веке их обыкновенно пролистывали.

Глава 21

Наивные заметки, которые я в шутку назвал «История средневекового коммунизма (краткий курс)»

Они утверждают, что крайняя нищета делает людей негодяями, хитрыми, лукавыми, ворами, коварными, отверженными, лжецами, лжесвидетелями и т. д., а богатство — надменными, гордыми, невеждами, изменниками, рассуждающими о том, чего они не знают, обманщиками, хвастунами, черствыми, обидчиками и т. д. Тогда как община делает всех одновременно и богатыми, и вместе с тем бедными: богатыми — потому что у них есть все, бедными — потому что у них нет никакой собственности; и поэтому не они служат вещам, а вещи служат им. И поэтому они всячески восхваляют благочестивых христиан и особенно превозносят апостолов[60].

Томмазо Кампанелла

I

1. Из всех утопий самая великая — это Библия. И по сей день с ее помощью верующие заполняют «пустоту» в своей душе. А там Бог, который есть истина, и истина, которая есть Бог.

Считается, что:

в Священном Писании Бог заключает два торжественных договора с простыми смертными;

Ветхий Завет, напомнив о сотворении мира и грехопадении, обещает приход Спасителя;