Книга Тактика победы - Михаил Кутузов

Турецкая иррегулярная конница, не имеющая правильного строя, никогда не может прорвать пехотного каре, тогда как при первых же выстрелах, поразивших хоть некоторых из них, прочие всадники, встревоженные огнем, начинают без толку крутиться и наскакивают друг на друга; вследствие этого возникает беспорядок, и вся эта конная масса, конечно, уже не может представлять собой грозной силы для пехоты, которая, будучи всегда в порядке, со всех сторон давала серьезный отпор.

Вот почему распоряжение поставить войска в каре является необходимостью в войне с турками.

Я уже говорил, что они имеют обыкновение окружать неприятеля со всех сторон, поэтому следует строить каре на 4 фаса, обращая главное внимание на прикрытие зарядных и патронных ящиков, лазаретных линеек и имеющегося при войсках обоза.

В прежнее время, при фельдмаршале Минихе, вся армия представляла из себя только одно каре, остававшееся всегда неподвижным. Фельдмаршал Румянцев разделил это большое каре на несколько малых, но они все еще были слишком велики и состояли каждое из 10–12 батальонов.

Во время переходов эти каре отделялись интервалами, но после они были значительно уменьшены, что давало им возможность быть более подвижными. Нельзя допустить, чтобы они были и слишком малыми, так как тогда они легко могут быть сбиты артиллерией. Лучшее деление армии на каре, когда каждое из них состоит из 2-х полков(4-х батальонов), приблизительно из 1800 человек, тогда всем есть место и при необходимости возможно принять и кавалерию.

Но все же эти каре имеют и свою особую сторону. Они так же, как и колонны, представляют большую цель, а потому дают возможность неприятельской артиллерии производить в них страшные опустошения. Каждое турецкое ядро, если оно пущено по прямой линии во фланг, может уничтожить массу людей[117].

Разделение войск по каре представляет большое неудобство для действий артиллерии, которая, будучи размещена по 4-м углам, может действовать только половиною своего состава, другая же остается совершенно бесполезной. Можно было бы, конечно, эту часть артиллерии перенести к атакованным флангам, но это движение чрезвычайно опасно, так как оно непременно, хоть на минуту, раскрывает каре и оставляет промежутки, которые всегда так заманчивы для турок.

Когда каре начинает движение, надо, чтобы фасы двигались не повзводно, как предписывает устав, а рядами, потому что после остановки взводы не так скоро могут выстроиться в линию, как ряды, а в войне с турками надо дорожить каждой минутой. Движение повзводно представляет еще я то неудобство, что, построенные для боя, они должны отступить на столько шагов, сколько человек во взводе, – иначе они увеличат промежутки в углах каре.

В войнах с турками часто бывает, что при наступлении турецкая конница, если местность благоприятствует, ведет за собой янычар, которые, прячась за кустарники и сады, при встрече с русскими открывают огонь и наносят потери. Для противодействия им нам необходимо перед фронтовым фасом каре иметь по нескольку стрелков, построенных в 2 шеренги; но эти стрелки не должны отходить от фронта далее 50-ти шагов, иначе они могут быть убиты, как это было в 1810 г. в сражении при Дерикили.

Когда турецкая конница начнет приближаться к нам, стрелки должны быстро отойти в каре и составить в углах, позади артиллерии, небольшие резервы. Каре могут быть выстроены в 2 ряда, как это было в войну 1788 г., но лучше иметь 3 ряда, чтобы представить большие сопротивления.

План нападения задуман был великим визирем очень хорошо. Он имел намерение со своей пехотой и артиллерией прорвать наш центр, а своей многочисленной конницей окружить нас со всех сторон. В то же время одна колонна, двигаясь по Туртукайской дороге, направится на Рущук и, не встретив там никакого сопротивления, как он предполагал, займет город.

В 6 часов утра мы увидали наших казаков, занимавших в 1 1/2 верстах от нашего лагеря аванпосты, скачущих к нам с криками: «Турки, турки!», и действительно, вслед за ними показались скачущие турки. Мы едва успели построить каре и разобрать стоявшие в козлах ружья, как спешившие начать атаку турки, вытащив свои пистолеты, начали стрелять по нашему фронту.

При этом я едва избежал неминуемой опасности. Позавтракав вместе с гр. Воронцовым и другими офицерами Старооскольского полка, мы сидели и разговаривали, и у нас возгорелся спор о формировании колонн. Чтобы доказать Воронцову, что моя система самая подходящая, а главное – быстрая, весь невооруженный полк отошел на 50 шагов и показывал графу мой способ формирования, как вдруг, обернувшись, увидал скачущих казаков и услышал их крики. С трудом добежали мы до лагеря и разобрали ружья. Я даже не успел сесть на лошадь, как турки уже подскакали к нам.

Около 8 час утра центр турецкой армии, составленный большей частью из пехоты, развернулся перед нашей первой линией и открыл пушечный огонь. Наша артиллерия, несмотря на превосходство в численности, не могла заставить замолчать турецкие батареи, наносившие нам большие потери.

Я слышал впоследствии от самих турок, что у них в этом сражении было 60 пушек, но вероятно, что часть орудий они оставили в резерве и в укреплениях, потому что я никогда не видел у них больше 32 пушек, из коих 18 были выставлены против меня и 14 – против Эссена. И эти 32 пушки, надо отдать справедливость, стреляли прекрасно.

Часть турецкой артиллерии была на стороне Низим-Джадидау, врага янычар, и эта часть была хорошо обучена военному искусству и прекрасно вооружена. Их орудия, сделанные по английскому образцу, очень легки и хорошо действуют.

Как только турецкая конница развернулась, их артиллерия должна была прекратить свой огонь, а затем конница турок начала свои атаки на наши каре и сделала 4–5 довольно безуспешных нападений.

В 9 часов вся бесчисленная масса неприятельской конницы под предводительством Вели-паши, несмотря на открытый мною отчаянный огонь, пронеслась мимо моего каре. В это время другая конная колонна турок дебушировала по Герновидской дороге. Эти две колонны, составлявшие вместе массу по крайней мере в 15 000 коней, с необыкновенною стремительностью и быстротой накинулись на левый фланг нашей кавалерии и в один момент казаки Грекова и Кинбургские драгуны были смяты, рассеяны и обращены в бегство.

Шесть орудий конной артиллерии полковника Кривцова, не успев дать ни одного выстрела, очутились посреди турок. 5 пушек удалось нам кое-как отбить, а одна пушка осталась в обладании турок, вместе с двумя зарядными ящиками. Все лошади, солдаты и офицеры этой батареи были изрублены.

Хотя этот момент был и несчастлив для нас, но я должен признаться, что никогда не был свидетелем такого чудного зрелища. Среди великолепной турецкой конницы развевались от 200 до 300 разноцветных ярких знамен в руках офицеров, в богатых одеждах сидевших на богато убранных чудных конях; золото, серебро и драгоценные камни, украшавшие сбрую лошадей, ярко блестели на солнце, и среди этой толпы врагов виднелись наши непоколебленные каре, открывшие со всех сторон сильнейший огонь, хотя и наносивший потери туркам, но не остановивший ни скорости, ни стремительности неприятеля.