Книга По воле Посейдона - Гарри Тертлдав

Гребцы приветственными криками встретили эту краткую речь.

Прежде чем заговорить, Соклей подошел поближе к Менедему (на этот раз он выказал больше здравого смысла, чем обычно) и негромко спросил:

— И каким образом мы сможем одолеть эту большую, уродливую, неуклюжую триеру?

— Увидишь.

Менедем изо всех сил старался выглядеть уверенно и чувствовать себя соответственно. Он похлопал двоюродного брата по руке.

— А теперь, о почтеннейший, будь добр, не путайся под ногами. Не закрывай мне обзор.

Случилось чудо — Соклей без споров отодвинулся.

Стрелы начали барабанить по доскам «Афродиты». Теперь корабли разделяло расстояние всего лишь в три плетра, и триера с акатосом быстро сближались.

Хотел бы Менедем иметь на баке катапульту, а не груду птичьих клеток. Несколько дротиков заставили римлян призадуматься! Конечно, катапульта слишком утяжелила бы нос акатоса, даже триера не могла позволить себе иметь на палубе машину такого веса.

Один из гребцов «Афродиты» взвыл от боли и рванулся прочь со скамьи; из его руки торчала стрела. Другой тут же занял его место.

«Афродита» едва ли замедлила ход.

Менедем потихоньку облегченно вздохнул.

От одного биения сердца до другого, казалось, проходила целая вечность. Взгляд Менедема был прикован к тарану римской галеры. Он почти мог прочесть мысли другого капитана.

«Если эти сумасшедшие торговцы хотят лобового столкновения, сейчас мы им такое столкновение устроим, — наверняка думал варвар. — Мое огромное судно легко опрокинет их суденышко, в этом нет сомнений».

Менедем меньше всего хотел лобового столкновения. Но он должен был заставить римского капитана думать так именно сейчас — думать так до самого последнего мгновения… Которое должно было наступить… примерно через… нет, прямо сейчас!

Закричал еще один раненый гребец, потом еще один.

Менедем не обратил на это внимания.

Он вообще ни на что больше не обращал внимания: лишь видел корпус атакующей вражеской триеры и чувствовал ладонями рукояти собственных рулевых весел.

Менедем едва заметно потянул за рукояти, повернув «Афродиту» влево как раз перед тем, как они с триерой должны были врезаться друг в друга, и в тот же миг оглушительно закричал:

— Весла правого борта убрать!

Так же слаженно, как они это делали во время тренировок, гребцы втянули весла внутрь. Вместо того чтобы врезаться в римскую триеру, «Афродита» скользнула вдоль ее борта, так близко, что можно было плюнуть с одного судна на другое. И корпус торговой галеры прошел по веслам правого борта триеры, ломая их, как нога человека ломает прутики на гриве игрушечной лошадки.

Гребцы на борту римского судна завопили, когда рукояти весел, внезапно сдвинутых силой куда более могучей, чем сила человека, стали их избивать. Менедем услышал два всплеска подряд: это римские моряки попадали в море; тяжелое вооружение утянуло их в водяную могилу.

Менедем улыбнулся свирепой волчьей улыбкой и хотел помахать врагам на прощание, но вспомнил, что ему нельзя снимать ладони с рукоятей рулевых весел.

«Афродита» скользнула мимо искалеченной триеры.

— Весла правого борта на воду! — закричал Менедем.

И его судно, целехонькое, отошло от корабля римлян.

Он посмотрел на восток. Остальной римский флот двигался к устью Сарно. Менедем был один на один с этим судном, которое пыталось его потопить.

Он сделал поворот и помахал человеку, стоявшему на рулевых веслах триеры. Парень смотрел через плечо на торговую галеру такими огромными глазами, каких Менедем еще никогда ни у кого не видел.

— Теперь можно сбавить темп, Диоклей, — сказал он начальнику гребцов. — Подожди, пока мы немного отойдем от этого вонючего варвара, а потом…

— Слушаю, слушаю, шкипер! — отозвался Диоклей.

Менедем никогда еще не слышал, чтобы он говорил таким уважительным тоном.

«И я заслужил это уважение, клянусь богами», — гордо подумал капитан «Афродиты».

— Что будешь делать теперь? — спросил Соклей.

— Собираюсь протаранить этого широкозадого катамита, вот что, — свирепо заявил Менедем. — Как выяснилось, римляне паршиво плавают на судах! Давайте-ка посмотрим, насколько хорошо они плавают без судов.

— Может, лучше не стоит? — сказал Соклей.

— Что?! — изумленно уставился на него Менедем, усомнившись, правильно ли он расслышал. — Ты спятил? С чего это я должен их щадить! Да эти ублюдки наши враги, так что пусть получат по заслугам!

Менедем потянул за рукояти рулевых весел, и нос акатоса повернулся и нацелился на триеру.

Римляне начали перетаскивать весла с уцелевшего левого борта на правый. Это рано или поздно позволит им уковылять прочь, хотя и не даст спастись от мстительной «Афро-диты».

— Они наши враги, все верно, — кивнул Соклей. — Но подумай сам — нам вообще невероятно повезло, что удалось так их покалечить!

— Дело не в одной только удаче, но еще и в хорошем экипаже, — прорычал Менедем. Он все еще жаждал мести.

— Согласен. Еще как согласен, — заверил брата Соклей. — Но теперь, когда нам один раз повезло, разве не будет излишне самонадеянным снова устремляться на этот проклятый корабль? Предположим, наш таран нанесет удар первым. Все их воины — кроме тех, кого мы сбросим в море, я имею в виду, — и все их гребцы вскарабкаются к нам на борт, и это будет конец всему.

Менедем фыркнул. Ему очень хотелось сказать двоюродному брату, что этого никогда и ни за что не произойдет. Однако, увы, такие вещи случались слишком часто, таран мог оказаться так же опасен для атакующего корабля, как и для его жертвы. И если бы подобное произошло, для «Афродиты» это и вправду было бы смертельно опасно, Соклей все сказал верно.

Менедем глубоко вдохнул, потом выдохнул и пару раз почти удивленно моргнул, как человек, внезапно очнувшийся после приступа жестокой лихорадки.

— Ты прав, — сказал он. — Терпеть не могу признавать это — но ты прав. Давай уберемся отсюда, пока все идет хорошо.

— Спасибо, — негромко проговорил Соклей.

— Я делаю это не ради тебя, — заявил Менедем. — Поверь, и не ради себя тоже. Я делаю это ради судна.

— Мы далеко от дома, вот лучшая причина для благоразумия, — заметил Соклей.

Менедем только пожал плечами, но прислушивающийся к их разговору Диоклей кивнул.

Менедем уже принял решение, но это еще не значило, что оно должно ему нравиться.

Римляне на палубе триеры тупо таращились на «Афродиту», когда она — целая и невредимая — прошла мимо их судна на расстоянии полета стрелы. Менедему показалось, что некоторые гребцы буквально с разинутыми ртами глазели на него.