Книга Королевская кровь. Медвежье солнце - Ирина Котова

– Ого, – сказал он с восхищением. – Это где тебя так упахивают, Малыш? Кто этот злодей? У меня такое истощение было после памятного путешествия по борделям в Форштадте, – он хохотнул, – уработали меня девочки.

– Избавь меня от подробностей, – сухо отрезал Тротт. Налил себе еще молока. – Повторяю вопрос. Какого ты здесь делаешь? Это моя территория, и ты знаешь, что я терпеть не могу незваных гостей. И щиты мои не смей больше трогать, Март. Я серьезно, иначе покалечу.

– Ужасный Малыш, – глумливо поддразнил его непрошибаемый барон. – Гостей он незваных не терпит. Да ты и званых не очень, – Мартин увидел, как перекосило друга, и на всякий случай отступил назад, поднял руки. – Да не трогал я их… почти. Поигрался немного. Скучно было, пока тебя ждал, а на улице холодно и деревья твои явно меня на перегной пустить желают. Хочешь, покажу слабые места?

Макс допил молоко и с грохотом поставил стакан в раковину. Но тут же включил воду, чтобы помыть.

– Ладно, – неожиданно смирно сказал фон Съедентент, – ухожу.

И открыл Зеркало.

– Придурок, – пробурчал Тротт. – Что надо-то было?

– Что я слышу? Малыш дрогнул? – потешно изумился барон. Макс смотрел на него сухо, не мигая, и он посерьезнел и признался: – Посоветоваться пришел. Тебя не поймать. Где ты пропадаешь, что мобильник не ловит?

– Учусь, Кот. Тебе срочно? Переживешь, пока я приму душ?

– Переживу, – согласился Мартин весело. – Заодно за пивом схожу.

– Ужин принеси, – раздался голос инляндца уже из коридора. – Пусть от тебя хоть какая-то польза будет.

Макс успел и душ принять, и вколоть себе стимулятор. Тело стыдно болело, мышцы жгло, как будто каждую жилу растянули да еще и плеснули на нее легкой кислотой. Тренировки проходили почти ежедневно, поздним вечером, и он не мог отказаться от возможности учиться у мастера.

– Темнота – помощник учителя, – весело объяснил ему Четери. – Как только начнешь уверенно чувствовать себя ночью – днем тебя никто не одолеет.

Дракон словно и не уставал вовсе, и к концу уроков, когда у Тротта руки уже немели и пальцы едва удерживали оружие, начинал двигаться еще быстрее, оставляя в науку длинные порезы и уколы.

– Легче, – требовал Мастер, – бой не обязанность, радость. Не камни ворочаешь, а отдаешь почести богу войны. Пока не начнешь двигаться, как надо, не дам тебе доброго оружия. Заслужи сначала.

Дракону тренировки точно приносили радость – ругал он много, жестко, по-мужски, хвалил редко, и за каждое одобрительное слово, за каждый взгляд Макс готов был терпеть и солдатскую грубость учителя, и усталость, и раны, и рисковать, тратить резерв, шагая Зеркалом через нестабильные стихийные валы на границе с Песками. А когда Четери входил в раж, начинал сражаться в полную силу, когда глаза его загорались и каждый удар сопровождался сумасшедшим смехом, Тротт ощущал настоящее благоговение. Ну и что, что после этого он, измочаленный и окровавленный, валился на расписную плитку внутреннего двора, а Мастер сначала протирал и убирал клинки, а потом уже помогал ему встать и осматривал раны. И ровно объяснял ошибки.

– Твоя задача – превзойти меня, – говорил он перед каждой тренировкой. – Помни об этом. Искусство передается от учителя к ученику, и каждый следующий Мастер должен быть сильнее наставника. В этом смысл искусства боя. В конце концов последний воин должен сравняться с Красным. Это высшая почесть для человека и высшая хвала от бога.

Светлана, супруга Четери, смотрела на Макса с состраданием, но молчала: ни вскриков, ни ахов, даже когда он щедро поливал землю своей кровью. Но уже ко второй тренировке появились у фонтана во дворе и кувшины с водой, и закупоренные бутыли с молоком, и тонкие полотенца. И служанки, готовые помочь рыжеволосому гостю из далекой страны. Тротт не обращал на них внимания, но после сегодняшней тренировки Чет подозвал одну из них и приказал послужить ученику.

Черноволосая и темноглазая служанка, невысокая, полненькая, с очень женственными изгибами, послушно лила воду из кувшинов, пока он обмывался, и потом усердно вытирала его, прикасаясь мягко, осторожно. В глазах ее были страх, и любопытство, и еще что-то очень женское – как у Вики, когда она пришла к нему ночью. Дракон тем временем присел на корточки рядом с женой – что-то говорил ей, и глаза ее наливались истомой, касался плеча, шеи, гладил по бедрам, ничуть не стесняясь окружающих. Макс отвел взгляд. Слишком это было откровенно. И слишком задевало его.

– Иди, Светлана. Нам с учеником нужно поговорить наедине, я скоро приду к тебе, – приказал Четери, и супруга его, не говоря ни слова, кивнула, поднялась. А дракон направился к Максу, отослал служанку.

– Тебе нужна женщина, – строго сказал он, когда они остались одни. – Ты зажат, жилы твои не расслаблены, чресла не пусты. Сила перегорает и застаивается, делает мышцы ленивыми, неповоротливыми. Сходи в наш храм Синей – девы с радостью примут тебя и будут служить, чистые, послушные. А если оставишь ребенка, то я о нем позабочусь. Только женщина дает легкость, восстанавливает потоки энергии.

– Нельзя, – коротко ответил Макс. – Ты же знаешь, кто я. Нельзя терять контроль. Хорошо тебе будет, если я в твоем городе выпью кого-нибудь?

– Страх тоже скручивает тело и убивает ритм, – резко отозвался дракон. – Себя ли боишься? В наше время темные не избегали любовных битв.

– Время другое, – сухо сказал Макс. – Сейчас нельзя. Они не голодали. И не сходили с ума, когда насыщались, и не представляли угрозы для мира. Мало кто сможет противостоять мне, Четери. Поверь, я видел, к чему это может привести, да и сам стоял на грани.

– Не переживай, – с насмешкой ответил Чет, – если ты сойдешь с ума, я окажу тебе честь и убью тебя сам.

– Обещаешь? – серьезно взглянул на него Тротт.

– Обещаю, – коротко ответил Четери.

Стало тихо. Макс лечил себя, Четери лениво водил рукой в воде фонтана, расслабленный, почти мечтательный, а темная ночь укрывала мужчин тонким и горьким запахом цветов, похожим на аромат юной девушки, и от запаха этого кружилась голова и сердце начинало биться сильнее, разгоняя кровь. И, чтобы отвлечься от задумчивости, в которую его ввергали эта ночь и этот запах, Макс спросил:

– Четери, как ты узнал, как увидел меня? Никто ведь не может видеть, я надежно прячу свою тень. Ты можешь видеть структуру ауры? И как ты понял, что подруга Матвея – Рудлог? Как? Для меня ее аура хаотична, я не смог определить, кто она.

– Плохо смотрел, – хмыкнул Чет. – О какой структуре ты говоришь?

– У тебя, – начал объяснять Тротт, – голубоватое свечение, заключенное в косые потоки стихии Воды и Воздуха. Внутри – родовые знаки. Похоже на каркас здания или корабля, подсвеченный изнутри.

Чет внимательно выслушал его, удивленно покачал головой.

– Нет, ты что, у нас не так. Никаких каркасов. Чистая стихия. Мы видим суть, ощущаем ее. Не зрением. Это как жар от огня, но только если бы ты мог видеть тепло и образы, которые оно несет, – лес, в котором росло дерево, использованное для костра, смену времен года над этим лесом. Мы же потомки Синей и Белого, мы воспринимаем как сенсуалисты – чувства, темперамент, воспоминания. Я сейчас умею это куда лучше, чем раньше, а Нории, как и все Владыки, изначально так мог.