Книга Герой должен быть один - Генри Лайон Олди

— Мегара тут ни при чем, — оборвал Иолай парня. — Мегару Геракл мне подарил.

— Насовсем? — поразился Лихас. — Эх, такое родному человеку…

— Если выживет — насовсем.

Лихас аж взвизгнул от восторга.

Кажется, он считал Иолая чем-то вроде прирученного чудовища.

— И ты с ней справился?! Ну расскажи, Иолайчик! Ведь сам Геракл…

— Тряпка он, твой Геракл, — оттаял Иолай. — Никогда с бабами не умел обращаться. И бьет не по делу, и любит не по телу. Не то что я: сперва эту стерву вожжами с утра до вечера, потом в постель — и с вечера до утра! На третий день домой являюсь: стол накрыт, ложе расстелено, вожжи на почетном месте чуть ли не в золото оправлены! Вот где подвиг! Да только кто оценит?

— Я оценю, — пообещал честный Лихас. — Так это мы на Эвбею едем Алкида заново женить? Или Ификлу приспичило?

— Что значит «едем»?! Ты, во всяком случае, никуда не едешь! Ты останешься в Оропе!

— Это просто, Иолайчик, ты еще не знаешь, что я с вами на Эвбею еду, — сонным голосом возразил Лихас. — И Алкид с Ификлом не знают… ничего, скоро узнают. Как же так — жениться, и без меня!

— Это уж точно, — обреченно вздохнул Иолай.

Иногда он всерьез подозревал, что Лихас — внебрачный сын кого-то из Олимпийцев, специально обученный отравлять жизнь ему и близнецам.

Уж больно вредный ребенок получился.

3

Оропская гавань жила обычной, изо дня в день неменяющейся жизнью: кипела многоголосая сутолока, сновали туда-сюда лоснящиеся от пота рабы-носильщики с тюками и корзинами, яростно ругались матросы и капитаны двух галер, только что чуть не переломавших друг другу длинные весла; купцы поторапливали нерадивых слуг и наемных грузчиков, шлюхи-порны вовсю торговали своими прелестями, а мелкие воришки шныряли по сторонам с профессионально-безобидным выражением лица.

— Сидонская лохань, — безошибочно определил Лихас, глядя на одну из двух скандальных галер. — Ишь, разорались, мореходы вонючие! Вот уж кого не люблю…

— Интересно, за что ты их не любишь? — усмехнулся Иолай, из-под козырька ладони оглядывая бухту.

— А за письменность! Ты вот, Иолайчик, меня ихней поганой грамоте учил — кричал да подзатыльники давал, Алкид учил — за каждый «алеф» по оплеухе, Ификл учил… нет, не люблю я сидонцев!

Пораженный таким выводом Иолай только головой покрутил, и они двинулись дальше вдоль набережной.

Чуть поодаль у пристани спешно грузился двадцативесельный торговый корабль. Близ него на берегу грудой были свалены разномастные тюки, мешки и связки остро пахнущих кореньев, а грузчики резво бегали по сходням, перетаскивая все это добро на борт.

Единственным, что грузчики опасливо обходили стороной, была подвода с четырьмя огромными, почти в рост человека, глиняными пифосами. Грузчиков вполне можно было понять: каждый из пифосов-гигантов весил никак не меньше четырех талантов, катить их по мосткам не представлялось возможным, а заносить злополучные пифосы вдвоем-втроем — так и упасть со сходней недолго, а нести ответственность за гибель товара не хотелось никому.

Хозяин — краснорожий, похожий на медведя купец в залитом жиром хитоне — был вне себя: топал ногами, грозился, но все было напрасно.

— Да вы знаете, прохвосты, кому предназначен этот груз?! Ведь это вино заказал сам басилей Ойхаллии, славный Эврит, к праздничному столу! Боги, эти пифосы — кровь из носу — должны к полудню быть на Эвбее!

— Будут, — услышал купец над самым ухом чей-то уверенный бас, и на плечо ему опустилась тяжелая пятерня, изрядно придавив толстяка к Матери-Гее. — Если кровь из носу — значит, будут.

Первой мыслью обернувшегося купца было: «Похоже, вчера я-таки перебрал!.. опять же, с рассвета на солнцепеке…»

В глазах у купца явно двоилось. Перед ним стояли два совершенно одинаковых здоровяка, волосатых и бородатых, и оба одинаково ухмылялись, одновременно склонив головы к правому плечу. Даже застарелые шрамы на руках и ногах — и те, похоже, были одинаковыми.

— На корабль возьмешь? — без обиняков поинтересовался тот, что стоял слева; правый же промолчал — и купец облегченно вздохнул: Вакхово безумие и солнечный удар оказались совершенно ни при чем.

— Перетащите пифосы — возьму! — поспешил заверить он братьев (в этом уже не было никакого сомнения).

— Тогда — по рукам, — кивнул тот, что стоял справа. — Эй, вы, — крикнул он грузчикам, — а ну-ка, тащите сюда во-он те доски! Они вроде покрепче будут… Давайте, бездельники, пошевеливайтесь!

У пристани уже начала собираться толпа настоящих бездельников, намеревавшихся поглазеть на любопытное зрелище. От Лихаса с Иолаем не укрылось, что один человек в добротной, но запыленной одежде отошел чуть в сторону и с ложным безразличием поглядывал то на устанавливавших дополнительные сходни братьев, то на сгрудившихся зевак.

— Ты его знаешь? — Лихас указал Иолаю на этого странного зрителя.

Иолай только плечами пожал.

Наконец новоявленные работники установили сходни, как считали нужным, и немного попрыгали на них, проверяя крепость.

— Вы б лучше с пифосами на плечах прыгали, — ехидно посоветовали из толпы.

— Угу, — согласно буркнули братья и двинулись к подводе.

Собравшиеся на берегу злорадно заулыбались, предвкушая потеху.

И как в воду глядели! — братья попытались приподнять один из пифосов, берясь то за боковые ручки, то обхватывая поперек; потом сокрушенно покачали головами и, вцепившись в борт, медленно поволокли груженую подводу ближе к сходням.

Вокруг засвистели, заулюлюкали. «Во-во, как раз ослиная работа!» — бросил кто-то из первых рядов и едва успел отскочить, потому что колесо подводы уже собиралось переехать его ногу; у самых сходен подвода накренилась, попав в выбоину, ближайший пифос поехал к краю под гогот зевак и вой несчастного купца…

Один из братьев подставил мозолистую ладонь под днище посудины, другой рукой ухватился за ручку и пошел себе по сходням, прижимая пифос к заросшей шерстью груди.

— Хорошее вино взбалтывать нельзя, — мимоходом пояснил он купцу, застывшему с открытым ртом. — Осадок… и Дионис обижается.

И, дойдя до середины мостков, дважды подпрыгнул, на удивление мягко приземляясь.

Дерево заскрипело, но выдержало; купец-хозяин заскрипел, но выдержал — и вскоре первый пифос уже стоял на палубе.

А по сходням к тому времени неспешно поднимался второй брат — правда, в отличие от первого, держа пифос на плече, как рабыни носят кувшины с водой.

Купец потрясенно следил за происходящим, беззвучно шлепая отвислыми губами, словно вытащенная из воды рыба.

— Зевс-Бротолойгос, пошли мне таких работничков! — пробормотал наконец толстяк. — Ну что тебе стоит, Великий?