Книга Семья - Тони Парсонс

— Имей сердце, Кэт, — сказала Меган. — Оливия — больная женщина.

Кэт и сама не хотела быть бессердечной. Потому что это означало бы, что она точно такая же, как ее мать. Чтобы сгладить впечатление от собственной черствости, она подняла на руки Поппи, поцеловала ее в щечку и взглянула на сестру:

— Сердце, говоришь? Слушай, Меган, если с моим сердцем что-то не в порядке, то вся вина за это ложится на эту старую…

И тут Меган увидела Уоррена Марли, который вышел к ним навстречу из-за угла. Сперва она никак не могла взять в толк, как он ее нашел, но совершенно не удивилась: в конце концов, они сейчас находятся очень близко от того места, где она работает. Да и разве так трудно найти человека в пределах одного города? Но потом Меган стало некогда предаваться подобного рода размышлениям, потому что она заметила в его руке нечто вроде ножа. И тут же ей на ум пришла другая мысль: как, в сущности, безлюдны эти широкие, красивые улицы, на которых располагалось множество посольств и офисов, ныне запертых или пустых, потому что все разъехались на выходные.

Кроме них, вокруг не было ни души.

Уоррен Марли пошел прямо на них: на двух женщин с ребенком и мужчину, толкающего перед собой детскую прогулочную коляску. Лицо Марли было перекошено от ненависти. Он что-то выкрикивал, какие-то ругательства, от которых сам становился храбрее и, наконец, пришел в бешенство. Нож в его руке Меган идентифицировала как ковровый резак.

Он грубо оттолкнул в сторону Кэт с Поппи на руках и хотел было рубануть Меган по лицу. Она отпрянула, но при этом оступилась на бордюрном камне и упала на мостовую. Марли снова кинулся на нее.

Но тут Рори отбросил в сторону коляску и произвел хрестоматийный прием под названием удар пяткой в повороте.

Пятка Рори угодила обидчику в щеку, тот упал на четвереньки, но ножа из рук не выпустил. Рори тоже потерял равновесие на ступеньке между тротуаром и мостовой и вместо того, чтобы нанести новый удар, сам завертелся на месте и рухнул рядом с ним на колени. Марли не преминул воспользоваться этим преимуществом и замахнулся резаком. Рори взвыл от боли, потому что лезвие попало ему в ягодицу.

Тут Марли быстро вскочил на ноги, отвернулся от Рори и снова пошел на Меган. Рори зажимал руками задницу, из которой хлестала кровь, промочив насквозь брюки.

Кэт бросилась на спину Марли, но тот успел наклониться вперед и перебросить ее через плечо. Она почувствовала, как он сперва цепко схватил ее за руку, перекинул через себя, а затем швырнул на ближайший газон. Поле боя, таким образом, осталось за Марли: Рори был повержен, Кэт повержена, а ковровый резак у него из рук так никто и не смог выбить.

Тут Меган увидела лицо своей дочери — ребенок в страхе спрятался за газонную ограду, — и кровь в ней вскипела.

Марли снова рубанул ножом прямо перед ее носом — с дикой, сокрушительной силой. Но Меган видела приближение лезвия и успела выбросить вперед левую руку. Она на несколько секунд заблокировала лезвие левым предплечьем и в то же время правым кулаком нанесла обидчику удар в нос. В этот удар она вложила всю свою силу и сноровку.

Нос Марли сломался с приятным хрустом.

«Ага, — подумала Меган, — удары кистью, оказывается, очень хорошо работают».

Она видела, как Марли выронил из рук резак, отшатнулся и прижал обе руки к своему развороченному носу. Из него текла кровь. Марли взвыл от боли и потрясения и рухнул возле газонной ограды, за которой пряталась Поппи. Ребенок опрометью бросился к матери. От стыда и отчаяния Марли зарыдал. Меган взяла ребенка на руки и подошла к нему.

— А теперь убирайся вон, — сказала она. — Если не хочешь еще больших неприятностей, убирайся с дороги.

Она выбросила ковровый резак в сточный люк и пошла туда, где рядом с Рори на коленях стояла Кэт. Они оба стояли в позиции молящихся; Кэт пыталась остановить кровь, которая продолжала, пульсируя, течь из его раны.

— Только не умирай, — бормотала при этом Кэт. — Я тебя очень прошу, только не умирай.

И вот тут-то все и началось. Схватка, которая усиливалась с каждой минутой. Боль уже напоминала самые тяжелые месячные боли, а затем вдруг ни с того, ни с сего исчезла. Кэт почувствовала, что внутри нее словно прорвалась какая-то маленькая дамба. И вдруг поняла, что роды должны были начаться еще днем, во время исполнения свадебного гимна.

— Меган! — едва слышно произнес Рори, кривясь от нестерпимой боли, но с явным торжеством в голосе. — Наконец-то ты вспомнила… ой-ой-ой!.. карате! С чего бы это?

Кэт в отчаянии смотрела на Меган, изо всех сил сжимая свой живот и беспомощно хватая ртом воздух. И, не спуская свою дочь с рук, Меган сосредоточила внимание на сестре.

— Наконец-то пришла моя очередь тебе помогать, Кэт.

И на заднем сиденье машины Рори Меган приняла у своей сестры здорового крепкого мальчика.

Каким-то непонятным образом на больничной койке хватило места всем троим.

Кэт с маленьким Отисом на руках и Рори, который прилег тут же и легонько поддерживал рукой головку своего сына. Волосики на голове ребенка были похожи на пух из птичьего крыла.

Кэт потрогала щечку сына, и он повернул к ней личико в поисках молока, и тепла, и любви, и жизни.

Его ничего не видящие глазки, беззубый ротик, миниатюрные пальчики на ручках и ножках, его ритмичное дыхание и способность беззаботно засыпать — все это стало для его счастливых родителей неисчерпаемым источником удивления и восторга.

Гордость Кэт не имела границ — она даже забыла про послеродовую усталость, радость заглушала боль, а любовь — эта невероятная любовь, которая каким-то удивительным образом вспыхнула у нее внутри, — заступила собой все прежние страхи и сомнения.

К ней приходили посетители. Вот пришел Джек Джуэлл с Ханной, своей новой женой. Вот пришел Джейк, сын Рори. Они приносили цветы, сладости и одежду, которая по сравнению с Отисом казалась огромной. А потом к ней заглянула Меган, и две сестры взяли друг друга за руки и весело рассмеялись, а потом немножко всплакнули и признались друг другу в любви — впервые в жизни, и решили, что Отис когда-нибудь непременно станет грозой женских сердец.

Потом из полицейского отделения на Боу-стрит пришли Паоло, Джессика и маленькая Вей, и Джессика подержала Отиса на своих руках и восхитилась его красотой, а потом немножко его покачала, словно являлась крупным специалистом в этих вопросах (что, в сущности, было истинной правдой).

Джессика рассказала, что полицейские проявили чудеса понимания и отпустили мать с предупреждением, и даже Грязный Дэйв каким-то образом избежал серьезного наказания — ввиду особых обстоятельств, так как наркотики использовались в медицинских целях.

Кэт то и дело бросала взгляды на дверь, но одного посетителя так и не дождалась.

Ее мать так и не пришла в больницу, чтобы взглянуть на своего единственного внука, и на какое-то мгновение Кэт вновь ощутила себя одиннадцатилетней девочкой, в сердце которой зияла незаживающая рана. Но это длилось всего лишь мгновение, а потом Кэт решила, что сама возьмет и отнесет сына к бабушке.