Книга Меч дьявола - Мэттью Хаффи

В зале, в котором он лежал, находились и другие израненные и измученные люди, прибывшие из Гефрина. Часто раздавался чей-то кашель. Было слышно и то, как кто-то блюет, но уже реже. Трое воинов умерли от полученных ран или же от лихорадки, которая началась у них вскоре после того, как они прибыли сюда, в Беббанбург.

Когда прибывшие из Гефрина воины вошли в крепость, Суннива едва не обезумела от радости, увидев Беобранда живым. Он был истощен и изранен, но все же жив. Она бросилась в его объятия и заплакала от радости. Беобранд крепко обнял ее и прижал к своему мускулистому телу. Они долго стояли во дворе, обнимаясь.

Позднее она промыла и перевязала раны на его руках. Обрубки двух его пальцев выглядели красными и воспалившимися, но в общем и целом Беобранд был здоров. Во всяком случае, достаточно здоров для того, чтобы заняться с Суннивой любовью. Она вспомнила о той страсти, с которой они совокупились днем на лугу… Они нашли незанятое стойло в конюшне и предались неистовой любви. Беобранд взял Сунниву с легкостью, несмотря на свои раны и усталость, и его мужская сила и любовный пыл поразили ее.

Теперь же Суннива смотрела на Беобранда и удивлялась, как же такая мощная энергия могла рассеяться так быстро. Его кожа была болезненно-желтой. Волосы пропитал пот. Он сильно похудел, и его скулы стали больше выдаваться вперед. Под глазами виднелись темные круги.

Он заболел на следующий день после прибытия в Беббанбург. Еще во время пира, устроенного вечером того же дня, он жаловался на боль в изувеченной ладони, однако медовуха и эль ослабили ее, и лишь на следующее утро стало ясно, что через раны на пальцах в него пробралась насланная зловредными эльфами лихорадка. Его состояние стало быстро ухудшаться, и вскоре он уже не мог даже вспомнить, кто он такой. Он, бредя, разговаривал на диалекте той страны, откуда был родом, но Суннива, ухаживая за ним, все же без особого труда понимала его слова и фразы. Он говорил о своем брате Окте и иногда при этом путал ее, Сунниву, со своей матерью. Он то и дело погружался в беспокойный сон, а затем вдруг просыпался, выкрикнув имя Хенгиста. Иногда он плакал во сне, съеживаясь от страха, причина которого была известна только ему одному. При этом было трудно понять, что он говорит, но он вроде бы просил своего отца перестать что-то делать. Что именно – об этом Суннива могла только догадываться.

От того, что Суннива видела его в таком жалком состоянии – бессильным и уязвимым, – ее любовь к нему только росла. А еще росло опасение, что он, возможно, скоро умрет и покинет ее навсегда.

Суннива находилась рядом с ним днем и ночью, как будто ее присутствие могло предотвратить нечто ужасное. Она не позволит ему умереть. Девушка молилась старым богам и даже попросила одного из христианских священников короля Освальда произнести какие-нибудь магические слова над лежащим в беспамятстве Беобрандом.

Одна старая женщина приготовила припарку из дикого чеснока и хлеба и приложила ее к обрубкам пальцев Беобранда. «Она высосет лихорадку, если так будет угодно богам и если вещие сестры-богини не намерены перерезать нить его жизни», – сказала она. Суннива поблагодарила эту женщину, однако ее слова наполнили девушку страхом. Эти три сестры, которые плетут нити жизни всех людей на земле, похоже, решили убить всех, кого она, Суннива, любила.

«Да не пугайся ты так, девочка. Он молодой и сильный, и у него есть ты и твои замечательные бедра, к которым ему наверняка очень хочется вернуться». Старуха улыбнулась Сунниве беззубой улыбкой, похлопала ее по руке и пошла помогать другим раненым.

Суннива удивилась, когда увидела, что на следующий день после того, как заболел Беобранд, его пришел навестить Асеннан. Когда она видела этих двоих воинов вместе в последний раз, они были врагами, и, заметив приближающегося Асеннана, Суннива вся напряглась и приготовилась его прогнать. Однако Асеннан аккуратно опустился рядом с ней на корточки и взял в руки ладонь Беобранда.

– Тебе нужно отдохнуть, Суннива, – сказал он спокойным голосом. – Я посижу возле него некоторое время.

Увидев, с каким выражением лица она посмотрела на него, Асеннан добавил:

– Наши отношения уже изменились. Мы стояли бок о бок в боевом строю. Мы с ним теперь братья по оружию. И я никому не позволю причинить ему вред. В общем, я посижу возле него и присмотрю за ним. Если с ним произойдут какие-либо перемены, я дам тебе знать.

Она посмотрела ему прямо в лицо, а затем кивнула и пошла искать место, где могла бы немного поспать.

Когда она вернулась, Асеннан все еще сидел возле Беобранда. Сидел он с прямой спиной и горделивым видом – как стражник, охраняющий дворец своего господина.

Во все последующие дни происходило то же самое. Суннива ухаживала за Беобрандом всю ночь и значительную часть дня, но вечером неизменно приходил Асеннан. Сменяя ее, он давал ей возможность отдохнуть. Она начала уважать этого коренастого воина и была польщена его преданностью по отношению к Беобранду.

* * *

Лихорадка ослабла после седьмой ночи. Суннива к тому моменту уже готовилась к худшему. Беобранд во время ее ночного бодрствования выглядел просто ужасно. Его лицо было таким бледным, что отчетливо виднелось в темноте.

Суннива слегка задремала, но тут же проснулась, когда Беобранд протянул к ней руку и погладил ее волосы. Снаружи моросил дождь, и в зал через маленькие окна проникал лишь тусклый сероватый свет. Несмотря на скудное освещение, Суннива сразу же увидела, что щеки Беобранда слегка порозовели. Его глаза были открыты и смотрели на нее. Беобранд улыбнулся, и ее сердце подпрыгнуло в груди от радости.

– Ты выглядишь прекрасно, – сказал он. Его голос был хриплым из-за сухости в горле.

Суннива помогла ему приподняться и сесть, а затем дала ему отхлебнуть эля. Ему показалось, что эта жидкость впиталась в него, как высохшая от жары земля впитывает воду первого дождя после засухи.

– А ты выглядишь ужасно, – сказала Суннива в ответ, улыбаясь. Он тоже улыбнулся, а потом и вовсе рассмеялся. Смех его, однако, очень быстро перешел в кашель, и Беобранд рухнул обратно на постель.

– О боги, я чувствую себя изможденным, – сказал он. – И умираю от голода. Сколько я болел?

– Неделю. Мы уже боялись, что ты покинешь этот мир. – Ее голос дрогнул. – Я думала, что ты покинешь меня.

– Но ты же заставила меня пообещать тебе, что я вернусь, разве не помнишь? Я не нарушаю своих обещаний.

Суннива принесла ему бульона, и затем они очень долго разговаривали.

Они разговаривали о прошлом. О битве у брода неподалеку от Гефрина и о смерти Леофвина от руки Хенгиста. О битве возле Беббанбурга, о гибели Хенгиста, о том, как Беобранд потерял два пальца, и о появлении отряда во главе с Освальдом.

Беобранд снял повязки с припарками и посмотрел на увечье, которое ему причинил меч Хенгиста. Опухоль уменьшилась, а раны покрылись корочкой и, похоже, неплохо заживали. Припарки той старухи сделали свою работу и вытянули зло из ран. Беобранд согнул и разогнул пальцы правой руки. Его предплечье все еще было закрепощенным и болело, но уже не так сильно, как раньше.