Книга Чудеса и фантазии - Антония Байетт

– Надо вызвать полицию!

– Постойте… не спешите…

К ним подошла распорядительница галереи, одна из тощих женщин, одетых в черное:

– Здравствуйте. Что случилось?

Из-за спины Кали робко появилась Маргаритка, но Дамиан уже зарычал, пока еще – но с трудом – контролируя себя: эти предметы – ценные музейные экспонаты, к тому же части человеческих тел! останки, к которым надо относиться с уважением! частная собственность! публичный показ без соответствующего разрешения – воровство! Требую, заявил Дамиан, немедленного демонтажа, а также полицию!

– Все верно, – подтвердила Марта. – Но перед тем как разбирать, ради бога, сделайте фото. Это художественное произведение.

– Это мерзость!.. – чуть не задохнулся от гнева Дамиан.

Маргаритка стояла в нерешительности – как знать, не раздумывала ли она о том, чтобы потихоньку удрать через ризницу. Дамиан подскочил к ней, крепко схватил за маленькое костлявое запястье:

– Как вы посмели? Как вы могли? А мы-то вам доверяли…

– Я не воровка. Я одолжила экспонаты на время.

– Чушь собачья. Если б нашелся покупатель – вы бы не растерялись. Видеть вас больше не желаю!

– Может быть… обсудим спокойно? – вступила в разговор Марта.

– Вызовите полицию! – завопил Дамиан.

Любопытные отхлынули. Маргаритка освободила руку из клешни Дамиана и принялась разбирать свою конструкцию. Дамиан возгремел: нельзя трогать эти вещи без перчаток! Неужели вы так ничему и не научились, юная тупая идиотка, обманщица, лицемерка, отвратительная девица…

Марта заключила Маргаритку в объятия, та несколько минут стояла, беззвучно дрожа, потом вырвалась – и выбежала из церкви.

Ужин Дамиана и Марты пошел не по его плану. С раздражением он увидел, что Марта намерена хвалить «художественное произведение» Маргаритки. Марта заявила, что в нем живет настоящая боль, увечность, чувство угрозы женскому телу. Дамиан возразил: тут нет никакой заслуги Маргариты, все дело в самих вещах из коллекции, Маргарита лишь ловко и бессовестно ими воспользовалась – в сущности, как паразитка. Дамиан принялся кричать – словно перед ним не Марта, а Маргаритка: нельзя осквернять чужих мертвых детей, части человеческого тела, память о страдании! Марта возразила: вы ведь, кажется, сами говорили, что она потеряла ребенка… а это, как вы знаете, влияет на психику. Дамиан: потеряла намеренно, и, по моему скромному мнению, не в этом причина ее… художеств. Тогда почему она так прикипела к больнице, никуда не уходит? – неумолимо вопрошала Марта. Как почему? Здесь можно поживиться объедками, я же вам говорил; непонятно другое – почему вы так заступаетесь за воровку, которая сама над собой не властна? Потому что я женщина, ответила Марта печально и неопределенно. Больше всего в этот вечер ей хотелось, чтоб он заметил, как тщательно и изящно она оделась, какая у нее новая стрижка.

Журналисты – к счастью, только местные – прознали о случившемся в галерее. «Художница-авангардистка расчленила старинную анатомическую коллекцию» – так называлась одна из статей. Телефон в канцелярии больницы не умолкал, усталый секретарь объяснял снова и снова, что это недоразумение; все хорошо, что хорошо кончается; вот когда коллекция Петтифера будет выставлена в полном составе на обозрение публики, люди действительно поймут огромную историческую, познавательную ценность экспонатов.

Возможно, как раз-то из-за этих статей одна из коллег Дамиана, доктор Нанджувейни, решила к нему обратиться. Она сама была молодая женщина, любила своих пациентов, правда в трудных случаях чувствовала себя не совсем уверенно.

– Помните, вы тут опекали одну молодую женщину…

– В каком смысле?

– Ту, которая украла экспонаты из коллекции. Она была у меня недавно на приеме.

Дамиан приготовился слушать, вежливо и невозмутимо.

– Она хочет сделать аборт. Я посмотрела записи в ее карте. Она уже обращалась к нам раньше по аналогичному поводу. Тогда установили внематочную беременность. Покромсали ее у нас изрядно, удалили яичник, бо́льшую часть труб. По ее словам, ей сказали, что больше ей никогда не забеременеть, вот она и не предохранялась. У нас ведь и правда могли такое сказать?.. Но меня больше беспокоит ее душевное состояние. Она не желает общаться с психологом. У меня сомнения по поводу аборта… ее беременность – почти чудо…

– Хорошо, я с ней поговорю. У вас есть адрес?

– Увы, нет. Пробовали связаться по старому – указала, когда заполняла первичную анкету. Там сказали, что она давно съехала, уже почти год. Где она сейчас, неизвестно…

– Когда у нее в следующий раз назначено? Я бы поучаствовал в консультации.

Даже если доктор Нанджувейни была удивлена, она ничем этого не выказала. Просто сказала спасибо, будто и не ждала другой реакции от доктора Беккета.

Дамиан подкрался к Маргаритке, сидевшей в укромном уголке, в длинной раскидистой очереди предродового отделения.

– Можно вас на пару слов? – с перекошенным от ярости лицом обратился он к ней.

Она сидела, поникнув одуванчиковой головкой, уставясь в колени, и прямо-таки побледнела от страха, услышав его голос и подняв глаза.

– Ой, спасибо, не надо.

– Ой спасибо, ой пожалуйста! Не будем играть в любезности. Встаем и идем за мной. Сейчас же!

– Не вздумайте меня ударить.

– Глупая. Я хочу помочь.

– Вы бы посмотрели на свое лицо.

– Я тоже живой человек. Волнуюсь не меньше вашего. Пойдемте в мой кабинет, поговорим наедине.

Он сидел, как обычно, за столом, она сбоку на стуле, как все пациентки. Она сказала:

– Я не сделала ничего дурного.

– Действительно. Не считая воровства и незаконного проникновения. Но давайте лучше поговорим о ребенке.

– Каком еще ребенке? Это не ребенок, а напасть. Нет у него будущего. Вам это прекрасно известно. Так что не надо ля-ля.

– Чей это ребенок?

– Я же говорю, это не ребенок. И в прошлый раз был не ребенок, а беремя. Маленький демонок, из-за которого я чуть концы не отдала.

– Чей это ребенок?

– А вы как думаете? Все вы, мужчины, одинаковые, вам бы только сперму свою метнуть, а последствия…

– Маргарита, молчать! Ребенок, как говорится, налицо, и если он мой, то я не могу вам позволить просто так, бездумно, от него избавиться.

– Бездумно… Откуда вам вообще знать, о чем я думаю? Вы и про меня-то ничего толком не знаете. Это и отношениями-то нельзя назвать. Зачем притворяться? Ну потешились вместе, а тут сюрприз… Я пытаюсь справиться с этой напастью сама, как взрослый человек. Как «ответственный человек», это я уже по-вашему, по докторо-беккетовски выражаюсь. Тело мое вам не принадлежит, чего с ним теперь хочу, то и делаю. Нечего лезть в мою жизнь!