Книга Орлы капитана Людова - Николай Панов

Майор был явно удовлетворен ответом.

— А еще ничего необычного не заметили? Какого-нибудь движения в комнате, звука?

— Нет, не заметил… — Жуков лихорадочно думал… — Только вот когда к окну подходил, показалось мне — словно тень за занавеской прошла.

— Тень? — переспросил Савельев.

— Может, почудилось, — пробормотал Жуков. Он не мог больше выдерживать неизвестности, он весь истомился. — Товарищ майор, а Шубину Клаву вы видели? Не возвращалась она домой?

— Нет, Шубину мы еще не видали, — с готовностью отозвался майор. — И на работе ее давно нет… Скажите, Жуков, где здесь в комнате обычно утюг стоит?

— Утюг? — Он удивился вопросу. С удивлением покосился на Людова и лейтенант. — Не смогу сказать… Когда здесь бывал, никогда я не замечал утюга.

— На туалетном столике вам его видеть не приходилось?

Жуков взглянул на столик. Среди флакончиков, баночек и статуэток сиял полированный сталью небольшой электроутюг…

— А кто его знает, — Жуков еле сдержался… «Уж не отвлекает ли просто мое внимание пустым разговором этот майор, чтобы потом задать неожиданно каверзный вопрос? Подозревает он меня, что ли?» — с внезапной неприязнью подумал Жуков. — Я, товарищ майор, когда сюда приходил, не об утюге думал…

Он горько улыбнулся собственной шутке, Но Людов глядел очень серьезно.

— Да, утюг обычно стоит, вероятно, не здесь. А сюда его поставили второпях, даже, видите, Василий Прокофьич, разбили эту фигурку…

Майор взял со столика фарфоровую обезьянку с отбитой головой, задумчиво вертел ее в пальцах.

— Пропустите меня! Что здесь происходит такое? — послышался из-за двери испуганный и в то же время требовательный женский голос.

— Товарищ сержант, пропустите, — сказал Людов, приоткрыв в прихожую дверь.

Глава девятая

ДЕВУШКА ИЗ РЕСТОРАНА

На пороге стояла девушка в светлом шелковом платье. Испуганно, хмуро смотрела из-под соломенной шляпки, сдвинутой на тонкие подбритые брови.

Ее дерзкие красивые глаза скользнули по лицам, по обстановке, задержались на прикрытом покрывалом теле. Припудренное лицо задрожало. Резко выделялись маленькая родинка на щеке и покрашенные лиловатые губы.

— Клава! — повернулся к ней Жуков.

Она будто не слышала его, застыв у порога. Лейтенант сделал предупреждающий жест. Жуков остановился.

— Войдите, гражданка Шубина! — сказал Людов.

Она сделала два медленных, осторожных шага, не отводя от находящихся в комнате округлившихся, ставших очень прозрачными глаз. С ней вместе вошла в душную комнату волна приторно сладких духов. Она казалась очень молодой, но от взгляда боцмана не ускользнули чуть видные морщинки вокруг ее рта и около глаз.

И все же ей было с виду не больше двадцати двух — двадцати трех лет, и боцмана, еще дальше отступившего в угол, толкнули в сердце негодование и жалость.

— Я не понимаю… Что случилось?.. — Она замолчала, опять обвела комнату тем же недоуменным прозрачным взглядом. — Кто это там лежит?

— Сейчас узнаете все, если действительно не понимаете, в чем дело, — сказал Людов, пододвигая ей стул. Она села, сжимая сумочку из лакированной кожи.

— Вы гражданка Шубина? Ваше имя, отчество? — спросил лейтенант, придвигая к лампе незаполненный лист протокола.

— Шубина, Клавдия Кузьминична.

Она отвечала как во сне. Ее мелкие ровные зубы стукнули, словно в ознобе, и сжались.

— Почему так долго не возвращались домой?

— По магазинам ходила. Проверить можете — все время с подругой вместе была.

По-прежнему она говорила почти машинально, как бы думая совсем о другом. Ее взгляд был прикован к укрытому покрывалом телу.

— Господи! Долго будете меня мучить! Кто это там лежит?

— А вы сами не знаете?

— Господи! Конечно, не знаю!

Лейтенант Савельев обогнул стол, приподнял покрывало. Она жадно смотрела, подавшись вперед. Вскрикнула, закрыв лицо рукой с ногтями, покрытыми малиново-красным лаком.

— Вам известна личность убитого? — спросил лейтенант.

— Нет, неизвестна.

Она отняла руку от лица, снова окинула взглядом всех находящихся в комнате.

— Да скажете вы мне наконец, что здесь случилось!

Лейтенант осторожно взял со стола, протянул ей покрытый темными пятнами нож.

— Чей это нож? Откуда он у вас? — спросил лейтенант.

Как бы защищаясь, она снова вскинула руку. Еще четче выделились лиловые губы на покрывшемся потом лице.

— Этот нож… его… Леня Жуков… у меня еще раньше забыл… Правда, истинный бог. Только Жуков тут ни при чем, товарищи, совсем он тут ни при чем, — вдруг страшно заторопилась она.

— Ключ у Жукова от вашей комнаты был? — спросил лейтенант.

— Не было у него ключа. — Она рванула сумочку, вынула ключ. — Вот он — всегда с собой ношу.

— Так, может быть, еще кто-нибудь ключ от этой двери имел? Кто-нибудь из родственников ваших?

— Никаких родственников у меня здесь нет. Еще что выдумали! — сказала с негодованием Клава.

— Значит, вы сами сюда потерпевшего впустили?

Жуков слушал, омертвев, не отводя от лица Шубиной взгляда.

— Ваш долг, Клавдия Кузьминична, насущная для вас необходимость сообщить следственным органам все, — негромко сказал майор Людов.

Она присела на стул, неотрывно смотрела на ручку следователя, скользившую по листу протокола.

— Зачем мне его впускать, если в глаза его никогда не видала?

— Как же объясните, что у вас в комнате убит этот гражданин?

Она молчала, напряженно сжав губы. Вдруг, кокетливо улыбнувшись, стала поправлять короткую юбку вокруг колен, обтянутых тонкими телесного цвета чулками.

— Что это вы как смотрите, товарищ мичман?

Насупившись, Агеев отвел глаза. Майор, неподвижно стоявший в стороне, повернулся к окну, поднял занавеску, распахнул неширокую раму. Свежий ночной воздух, запахи деревьев и моря подули снаружи в комнатную духоту. Прогудел буксир со стороны порта, прокатился шум промчавшейся по соседней улице машины.

И боцман тоже придвинулся ближе к окну, к свежести, плывшей оттуда. Тяжелое, неотступное чувство все больше стесняло его грудь.

И вдруг он шагнул к Шубиной, так порывисто, что она вскочила со стула.

— Такое дело, гражданка, выходит, что, когда в вашу комнату Жуков после ссоры вернулся, дверь отпертой была. Выходит, что этого гражданина Леонид из ревности заколоть мог.

— Мичман, я вам не разрешал говорить, — бросился к нему лейтенант.