Книга Все, кого мы убили. Книга 1 - Олег Алифанов

Оставили бы вы меня в покое, почему-то подумал я. Сколько вас, тайных общников, на мою голову. Жаль только, что никто из вас одного не осознает: того, что вожусь я с вами, чтобы иметь возможность находиться поблизости от Анны.

– Я путаюсь. Это не одно и то же? – в голос мой проникло раздражение.

– Мартинисты исповедуют магическое христианство особого толка. Они верят в пентаграмматон, который получается добавлением буквы шин еврейского алфавита в сердцевину тетраграмматона. Они занимались поисками истинного слова.

Мне Анна нужна, а не вы, пропади вы все пропадом, как шин из пентаграмматона! – чуть не воскликнул я.

– Ах, да! – картинно воскликнул я. – Это сильно разнит их.

– Вы шутите, но знай вы то же, что я, вам стало бы не до смеха, – ответил Ермолаев.

– Простите, если я вас задел. Для меня те и другие – алхимики. Только одни искали философский камень в кругу вещей, а другие в сфере идей, – объяснил я. – И что же – всех их объединяет тяга к Востоку?

– Эта мысль посетила и меня, но мы живём под орлом двуглавым, и я обратил взгляд и на Запад, посмотрев пристальнее на других незначительных братьев, арестованных по тому же делу – Невзорова и Колокольникова. Их арестовали по возвращению из Берлина, чуть не на границе…

– Бьюсь об заклад, они учились там у розенкрейцеров. – Я поспешно поднёс бокал к губам, чтобы скрыть невольную улыбку.

– Конечно, провести черту между тайными обществами трудно, – серьёзно согласился Ермолаев, взметнув веки на мгновение. – Многие из ищущих вступали всюду, куда их зазывали: член ложи мог оказаться и мартинистом, и розенкрейцером, и иллюминатом. При этом посещать церковь и слыть примерным христианином. – Он помолчал, делая глоток. – Те два лаборанта, окончившие курсы в Лейдене, везли старинные рукописные книги. Каждый – по одной.

Он кажется, надеялся произвести сим некий театральный эффект, но как раз тут я ощутил, что волей-неволей разговор затягивает меня – не стремлением отыскать истину, а вечной моей любовью к спорам.

– Все они противостоят науке, которую исповедую я.

– Наука, которую исповедуете вы, только формируется в своих принципах. Иллюминаты считают её одним из инструментов познания мира. Но не отвергают и другого. Который вы называете алхимическим, а они магическим или каббалистическим. Учёный из вашей среды имеет право искать познаний в физике, химии, математике, астрономии – всё суть науки. Они тоже своего рода членствуют в разных академических отделениях в русле оккультизма.

– Хотите гипотезу, даром? – не слишком довольный тем, что мы никак не можем найти понимания, хотя, казалось бы, оба испытываем неприязнь к тайным обществам. я начинал ощущать кураж. – Новиков был нужен масонам, чтобы проникнуть в потаённые архивы, особенно церковные. Ну, это вы и так, должно быть, знаете. Так вот. Он нашёл в проскинитариях некие записи, за коими они охотились, но, прозрев их опасность, не передал им, а куда-то спрятал. У них он по неосторожности попытался выведать некий ключ, чтобы понять суть найденного. Те, почуяв неладное, пригласили его сразу вступить в высокий градус, который якобы позволит ему обладать правом на такие знания. Они думали, что, став членом общества, он вынужден будет поведать им свою часть загадки – ну, как брат братьям. Однако Николай Иванович затеял опасную игру, пытаясь опередить их в постижении ведомого им ключа. Послал в Лейден двух гарсонов, а братья ответили интригой, приведшей в каземат его одного. Это объясняет то, что прочие масоны не пострадали, ведь они сами упрятали его в тюрьму руками правительства. А вдобавок и то, почему братья отказали в помощи третьему лейденскому пансионеру, испугавшемуся повторить судьбу двоих своих товарищей и оставшемуся в Берлине. Братья же, вероятно, ожидали покаяния отступника, но просчитались. Император Павел освободил Новикова от кандалов и, возможно, от тайны, ибо сам в свой черёд пал от рук заговорщиков, стремившихся по-прежнему выведать её. Из того, что масоны убили Павла Петровича, а не Николая Ивановича, следует, что объектом поиска было не знание, а материальный объект, скорее всего, рукопись, существовавшая в единственном числе. – Я осушил бокал. – Или вот ещё один путь. Новиков всё же рассказал об опасной находке лично императрице и просил защитить от тайных гонителей. Тогда и разыграли комедию с его заточением – отбить у бывших друзей охоту искать его. Ведь документов о пребывании его в Шлиссельбурге нет, верно?

– Да, они подозрительно отрывочны. У меня есть обе эти гипотезы, – спокойно отозвался Ермолаев. – Одно время я даже полагал, что Новикова подменили на двойника – до такой степени крепость подорвала его здоровье, что некоторые по освобождению не узнавали его.

– И этого сломленного согбенного старца император Павел собирался назначить директором моего Университета! Как много гипотез. Какая же вам ближе?

– Это для меня неважно, ведь я ищу ответа на другой вопрос. В каком бы коловращении ни пребывали отношения в кругу описанных вами лиц, мой вопрос выходит за его рамки, посему всё, что находится внутри них, можно рассматривать как целостную данность. Не как алгебраическое неизвестное, которое необходимо вычислить, но как константу, нужную для иного уравнения.

– Зачем же вы рассказывали мне эту историю в лицах?

– Затем, чтобы показать, как я запутался и почему. И как запутается любой, кто станет искать разгадку в частностях.

– Но методически вы поступали верно. Наука обязана исследовать все детали, чтобы понять механизм зацепления шестерёнок причин и следствий.

– Коли так, то в этом ущербность науки, но я не учёный. Вы склонны зачастую исследовать вещи вблизи, потому что так видно более мелочей, и боитесь отступить на шаг назад, а ведь именно движение назад открывает нам перспективу целого явления или предмета. Отступив назад, вы бы осознали, что уже давно вовлечены в движение вглубь, утратив направление вперёд. Как художник отходит от картины, обозревая её с точки нахождения зрителя – так и в моём случае. Нет смысла вдаваться в подробности частных сношений, ибо на большом промежутке времени все они сглаживаются. То, как устроен внутри Марс, не влияет на его движение по орбите.

– Так выяснили вы, чем занимался Новиков, что так понадобилось масонам?

– Это был ложный вопрос, на который я искал ответ вначале; не найдя его, я приступил к более общему следствию. В самом деле, зачем Новиков был нужен масонам, не так важно знать, ибо понятно, что он обладал чем-то ценным для них: будь то документ, связи или возможности. Зачем масоны понадобились ему…

– Здесь доподлинно всё ясно, – перебил я неучтиво. – Желал найти свою пустоту.

– Простите?

– Вы совсем сбили меня с толку! – обиделся я и поднялся из кресел. – Если мы узнаем первое, нам легче будет судить о втором!

– Конечно, нет! Что толку выяснить, что близость к запретным архивам интересовала их?

– Они нужны ему для помощи в прочтении какого-то найденного документа? Он надеялся обрести на высших степенях некое новое знание?