Книга Правила большой игры - Алекс Орлов

121

В кабинете на втором этаже агентства «Баярд» было прохладно и пахло ароматным деревом от стенных панелей. Джек и Рон выглядели спокойными, хороший обед прибавил им уверенности, а столкновение с Сутулым – что ж, для старых солдат схватка насмерть не такое уж удивительное дело.

Директор «Баярда» Самюэль Франк скромно сидел у края стола. Генри, извинившись перед гостями, вышел в соседнюю комнату.

«Начальство, и, как всегда, срочно», – пояснил он и плотно притворил за собой дверь.

– Мне уже сообщили, Генри, что вам это уда лось… – прозвучал в наушниках голос самого главного человека в «Филипп Таккер». Генри второй раз в жизни слышал этот голос, и впервые он обращался именно к нему, затерявшемуся в иерархии компании чиновнику. – И то, что пластина оказалась нетронутой…

– Немного везения, сэр.

– Вы скромный человек, Генри, это хорошо… Эти двое, они пришли?

– Сидят в соседней комнате, сэр.

– М-да… – На том конце послышался вздох. – Надо с ними что-то делать, Генри… Они ведь могут заговорить.

– Только теоретически.

– Давайте без этих «теоретически», – недовольно проскрипел самый главный. – Ты начинаешь меня разочаровывать, Генри.

– Прошу прощения, сэр. Конечно, они могут заговорить.

– Нужно заткнуть им рот, как-то застраховаться от возможных последствий. От того, будут они молчать или нет, зависит деловая репутация нашей большой и безупречной компании, а репутация в нашем деле это все.

– Да, сэр.

– Что «да»? Как ты намереваешься заставить их замолчать?

– Ликвидировать агентов Четвертого управления… это… – Генри вздохнул и, набравшись решимости, продолжил: – В данной ситуации это было бы недальновидно, но я поступлю так, как вы прикажете, сэр.

– Ну конечно, кто бы сомневался, но неужели я обязан лично решать каждую проблему компании,

Генри? Ты в состоянии принимать решения?

– Разумеется, сэр.

– Тогда так. Я даю тебе неограниченные полномочия, скажем, «допуск двенадцать», и делай что хочешь, но эти двое должны замолчать навсегда. Понял меня?

– Так точно, сэр.

– Тогда действуй.

Услышав в наушниках сухой щелчок, Генри снял с головы «краб» и, проведя по лбу ладонью, обнаружил, что вспотел, хотя кондиционер исправно нагонял прохладу.

Итак, «допуск 12». С такими полномочиями можно начать небольшую региональную войну, и начальство тебя прикроет. Однако достаточно ли этого, чтобы щелкнуть по носу контрразведку? В этом Генри сомневался.

Сомнения сомнениями, но нужно было принимать нелегкое решение. И он его принял.

Открылась дверь, и появился Генри. Он выглядел немного смущенным, как будто заранее испытывал чувство вины.

Сидевший в напряженной позе Самюэль Франк поймал его быстрый взгляд и невольно поднялся.

– Джентльмены, – хрипло произнес Генри и откашлялся. – Вы оказали нашей компании неоценимую услугу, вернув весьма ценное имущество. Мы надеемся, что вы не будете в обиде на нашу компанию за доставленные вам неудобства и вскоре забудете обо всех обстоятельствах нашего знакомства… Прошу вас…

Он протянул пакет из плотной бумаги. Джек взял его, а Рон сказал:

– И вам большое спасибо. А теперь мы, пожалуй, пойдем.

Ожидавший за дверьми заместитель директора проводил гостей до проходной и пожелал им счастливого пути.

– Надеюсь, они не сунули в машину бомбу? пробурчал Рон.

– Не думаю. С Гастоном шутки плохи.

– Гастон может играть в свою игру.

– Может, но каждой пуле не поклонишься.

– Это так.

Они сели в «гранаду», Джек завел мотор, придирчиво прислушиваясь к его звуку – что, если там и правда бомба? Рон вытащил из конверта чек.

– Ты смотри – отметка «мультибанк», можно обналичить в любом банке. Как ты думаешь, сколько здесь?

– Я не умею читать чипы, Рон, отдадим его кассиру и узнаем.

Напарники выбрали одно из отделений «Голд-Ривьер-банка», покорившее их огромной вывеской, затемненными окнами и массивными, хранящими банковскую тайну дверьми.

Клиентов встретил приветливый охранник, а в просторном зале, кроме них, оказался всего один клиент.

Напарники подошли к ближайшему окошку, Джек подал чек.

– Мы бы хотели обналичить его.

– Конечно, сэр, одну минуту.

Кассир пропустил чек через считывающее устройство и виновато улыбнулся.

– Одну минуту, – повторил он и нажал на столе какую-то кнопку.

Спустя несколько секунд в зал вышел управляющий, на ходу застегивая пиджак.

– В чем дело, Лемюэль? – спросил он, подойдя к вызвавшему его кассиру.

– Эти джентльмены хотят получить наличные.

Управляющий взглянул на табло, потом на клиентов.

– Боюсь, вам придется подождать. Мы должны открыть большое хранилище, а это сопряжено с некоторыми трудностями, но минут за сорок мы управимся…

– Разрешите. – Джек дотянулся до монитора и повернул его к себе.

Взглянув на экран, они с Роном окаменело застыли. На электронном бланке значилось «20.000.000 батов».

– Так что, берете всю сумму? – спросил управляющий через какое-то время, когда молчание двух странных клиентов показалось ему слишком продолжительным.

– Э-э… Не нужно, – первым пришел в себя Джек. – Откройте нам два счета и сбросьте на них по… одним словом, разделите поровну.

122

К себе на Чиккер, в город Эртвуд они вернулись лишь спустя три месяца. Сначала утрясали кое-какие дела с Гастоном – контрразведке требовалось пошаговое описание всех их приключений: от заключения подозрительного контракта и до прибытия на Цитрагон и участия в штурме бетонного бункера. От предложенной ему доли майор отказался.

– Это не для меня, ребята. Если бы вы знали, как часто и как много мне предлагали… Те, кто берет, в нашей службе долго не живут.

– А мы?

– Вы уже за штатом. Так что удостоверения придется сдать.

Удостоверения сдали и два месяца провели в путешествиях по лучшим курортам. Как выразился Рон, требовалось «отрихтовать харю до буржуйского лоска», однако на это ему не хватало времени – его поглощали длинноногие красотки, которых на курортах попадалось слишком много. Пару раз он заявлял, что собирается жениться, однако вскоре остывал, и они переезжали на другое место.

Эртвуд встретил их дождем, который, как обычно, разверзся над той частью города, которую не прикрывали ионизаторы. Джек вспомнил, что такой же сильный дождь случился в тот день, когда он осознал себя банкротом.