Книга Шесть масок Владимира Путина - Клиффорд Гэдди

Путин озвучил это в своем выступлении 11 апреля 2012 года: «Страна прошла через напряженный период выборов парламента, главы государства, и сегодня, конечно, еще чувствуются отзвуки обостренных эмоций, политических баталий, но логика зрелой демократии заключается в том, что выборы завершаются, после них всегда начинается другой, гораздо более важный период совместной работы…

Россия у нас одна, и ее современное, передовое развитие обязано стать целью, объединяющей все политические силы страны, которые хотят работать на созидание»[604].

Увещевания в стиле «забудьте о политике и возвращайтесь к работе» были не тем, что протестующие хотели услышать в качестве ответа. Ведь именно подобное отношение и стало причиной их выступлений.

По окончании президентских выборов казалось, что Путину легче думать о «новом городском среднем классе» как о чем-то малозначительном на фоне всей России. Для Кремля его представители были меньшинством, и довольно малочисленным[605]. С точки зрения Путина, получившего 64 % голосов на президентских выборах, лучше было строить свою политику, опираясь на «молчаливое большинство». То есть рабочих, работников общественного сектора экономики, пенсионеров и жителей сельской глубинки, усиленных жителями моногородов вроде Пикалева, а также жителями Северного Кавказа и других регионов, сильно зависящих от государственных субсидий, лидеры которых в силу этого были тесно связаны лично с ним. И в то время как участники протестов в больших городах все больше воспринимали свои стаканы наполовину пустыми, Путин и его «молчаливое большинство» считали свои – наполовину полными.

Однако если бы Путин попробовал совсем игнорировать протестующих, то оказался бы перед дилеммой, преследовавшей его на протяжении всего президентского срока. Его стратегические планы по возрождению и восстановлению России базировались на «человеческом капитале». Представители этого «нового городского среднего класса» – то, что некоторые назвали «креативным классом»[606]– как раз и были носителями будущего России. У Путина не было настоящего понимания, кто они такие и как вступить с ними в контакт. Тот факт, что большинство этих людей оказалось сконцентрировано в Москве, добавлял сложности, поскольку по иронии судьбы одним из тех мест, где он по-прежнему чувствовал себя чужаком, была Москва. В 1996 году он приехал сюда издалека, из, по его собственным словам, провинции. Хотя Санкт-Петербург и второй по величине город страны, его жители всегда испытывали чувство обиды после того, как столица переместилась в Москву. Путин приехал выполнять задание фактически на «вражеской территории», приехал обуздать олигархов и восстановить государство. Для него территория так и осталась «вражеской». Его Кремль был на ножах с Москвой все то время, когда ею управлял мэр Лужков. Большой процент москвичей голосовал против него в марте 2012 года. А в его презрительных комментариях по поводу участников протестов и привилегированного положения Москвы легко можно различить горечь. В случае с Москвой он не отстранен, он эмоционален. Для его президентской власти Москва не может быть опорой. Москве не нравится построенная им система персонифицированной власти. И чем больших успехов Путин достигает в модернизации России, тем больше растет прослойка, отвергающая его систему, за пределами Москвы.

Важный момент, подчеркивающий всю глубину вставших перед Путиным проблем, заключается в том, что среди вышедших на улицы в декабре 2011-го оказалось много людей, которых с легкостью можно назвать «чиновниками». Среди них были работники социального сектора, профессионалы из госорганизаций, научных институтов, спонсируемых Кремлем учреждений и комитетов, а также сотрудники компаний, принадлежащих олигархам, близким к правительству. Даже Дмитрий Медведев заявил, что многие из протестующих были из числа людей, работавших на него во время его президентского срока[607]. Бывший путинский министр финансов Алексей Кудрин и многие другие связанные с Кремлем люди отмечали, что среди тех, кто вышел на улицы, было много их знакомых[608]. Социальный состав протестующих в крупных региональных городах оказался схожим. Это были государственные служащие, которые в 2008–2011 годах поверили, что создание «тандема» между Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым знаменует собой переход к более плюралистичной системе. Они надеялись, что госаппарат на всех уровнях получит возможности не только оперативного, но и стратегического планирования; что их идеи по политическим переменам и экономическим реформам будут восприниматься серьезно. И хотя с их точки зрения «тандем» теоретически должен был сохраниться после «рокировки», вся полнота власти снова вернулась в руки президента Путина, а Дмитрий Медведев хоть и остался на высоком посту премьер-министра, но явно обесценился. Теперь казалось, что систему изменить изнутри стало невозможно[609].