Книга Охота. Я и военные преступники - Чак Судетич

Обвинение возражало против просьбы Харадиная об освобождении. Прокуроры утверждали, что он может скрыться: если он будет признан виновным, то, скорее всего, получит значительный срок тюремного заключения. Впрочем, обвинение волновало не только то, что обвиняемый может скрыться. По мнению обвинения, Харадинай представлял серьезную угрозу для свидетелей и жертв преступлений. Если он окажется в Косово, многие свидетели обвинения просто откажутся давать показания. Обвинение уже просило обеспечить защиту почти трети свидетелей, выступавших по делу Харадиная. Мы не располагали информацией о запугивании свидетелей, не говоря уже о том, что запугивал их лично Харадинай. Доказать это чрезвычайно сложно. Но у нас имелись сведения о множестве происшествий, доказывающих, что Косово остается чрезвычайно опасным местом для свидетелей, готовых дать показания по уголовным делам. Покушение было совершено даже на одного из свидетелей по другому делу, находившемуся под защитой. А судебная палата определяла, можно ли Харадинаю ожидать суда дома… Обвинение утверждало, что условное освобождение Харадиная существенно ослабит уверенность свидетелей в собственной безопасности и в эффективности работы трибунала в целом.

В конце концов судебная палата постановила, что «нет сомнений в том, что миссия ООН, исполняющая роль временной гражданской администрации в Косово и наделенная полной властью по надзору за соблюдением законности, будет полностью сотрудничать с трибуналом и оказывать помощь по любым вопросам, связанным со слушанием дел в трибунале. Судебная палата постановила, что нет никаких доказательств того, что после освобождения Харадинай будет представлять опасность для кого-либо из жертв, свидетелей или иных лиц. В течение 90 дней Харадинаю запрещалось появляться на публике и заниматься общественной политической деятельностью. Однако ему позволялось принимать участие в административной и организационной деятельности его политической партии. По истечении 90-дневного периода Судебная палата сняла запрет: миссия ООН предоставила доклад, в котором говорилось, что участие Харадиная в общественной политической деятельности и предстоящих переговорах по окончательному статусу Косово оказывает исключительно благотворный эффект на обстановку в крае.

В 1996 году трибунал запретил Радовану Караджичу принимать участие в политической деятельности. Какую же позицию миссия ООН и судебная палата заняли сейчас? Представьте себе положение гражданина Косово, решившегося дать трибуналу показания против кого-нибудь из членов АОК. Запугивания свидетелей в Косово продолжались и ширились. Это не могло не оказать влияния на судебную процедуру, как в самом крае, так и в Международном трибунале. Я заявила Совету безопасности ООН о том, что запугивание свидетелей может повлиять на исход дела Лимая. Я знала, что любое публичное появление Харадиная недвусмысленно влияет на любого, кто решится дать против него показания. Мы обратили на это внимание судебной палаты. Я не понимала, почему международная администрация Косово, главную роль в которой играли правительства США и Великобритании, с такой симпатией относятся к Харадинаю. В декабре 2005 года у меня состоялась ответственная встреча в Вашингтоне. Я спросила, насколько Харадинай важен для Соединенных Штатов, и объяснила, что миссия ООН изо всех сил старается убедить судей судебной палаты в том, что этот человек — единственный гарант стабильности в крае. Мне сказали, что США не имеют к Харадинаю никакого отношения.

Выступая перед Советом безопасности ООН 15 декабря 2005 года, я описала проблемы, возникшие в отношениях обвинения с миссией ООН:

Мои сотрудники испытывают затруднение в получении документов от миссии. Порой эти документы редактируются и доставляются в таком виде, что их невозможно использовать в суде. Сотрудничество миссии в деле защиты свидетелей, мягко выражаясь, далеко от оптимального. Более того, мои сотрудники не убеждены в том, что миссия ООН эффективно соблюдает все условия… условного освобождения Харадиная.

На следующий день я встречалась с Кофи Аннаном, чтобы обсудить положение дел в миссии ООН. Наши свидетели не доверяли миссии. В том же месяце миссия весьма несвоевременно и политически ангажированно сообщила об инциденте, связанном с угрозами в адрес свидетеля. По поручению миссии обязанности полицейских в Косово исполняли местные жители, бывшие солдаты АОК. Вместо того чтобы защищать свидетелей, они им угрожали. Я сообщила Аннану об огромном плакате в центре Приштины, на котором был изображен Харадинай, а в качестве подписи использовались слова Йессен-Петерсена в его поддержку. «Я согласен с вами», — ответил Аннан.

Мне сообщили и о том, что осенью 2005 года человек, занимавший второй по значимости пост в миссии, присутствовал на свадьбе близкого родственника Харадиная. «Неправильное политическое решение…» — вздохнул Кофи Аннан.

Генеральный секретарь посоветовал нам наладить диалог с миссией точно так же, как он сам строит диалог с государствами-членами ООН. По словам Аннана, Харадинай — «разумный человек в окружении довольно странных людей», но миссии ООН не следует решать, кто должен возглавить Косово. Аннан попросил, чтобы я поддерживала связь с Николя Мишелем, помощником генерального секретаря по юридическим вопросам.

Так я и поступила. 15 марта 2006 года я направила Мишелю письмо с описанием нежелания миссии ООН сотрудничать с трибуналом. Я детально описала обстановку, сложившуюся после моей встречи с генеральным секретарем 15 декабря 2005 года, и сообщила Мишелю о том, что не раз обращалась к Йессену-Петерсену с весьма серьезными вопросами, но все они остались нерешенными. Писала я и о том, что возникают сложности с участием миссии в обеспечении защиты свидетелей в Косово, несмотря на то, что я по меньшей мере шесть раз обращала внимание Йессена-Петерсена на эту проблему. Миссия ничего не сделала для ее решения.

Приведу пример. Трибунал и миссия ООН разработали специальную систему защиты особо важных свидетелей. Предполагалось срочно вывозить их из их домов в безопасные места. В документах ООН содержалась важнейшая информация о защищаемых свидетелях и их семьях. Миссия ООН до октября 2005 года не соглашалась передать эти документы трибуналу. Сотрудники трибунала несколько раз встречались с работниками миссии, чтобы согласовать передачу, но слышали лишь утверждения о том, что все документы были уничтожены. После того как трибунал потребовал от миссии письменного заявления об уничтожении документов, ее позиция изменилась. Теперь сотрудникам трибунала говорили, что документы все же существуют и могут быть переданы. Когда мы, наконец, получили требуемые документы, выяснилось, что половина из них отсутствует. Трибуналу пришлось разыскивать еще одного сотрудника миссии, который и доставил недостающие материалы.

«Я просто не понимаю, — писала я Мишелю, — как с документами, касающимися столь важных и деликатных вопросов, можно обращаться так беспечно и небрежно. Несмотря на мое обращение к специальному представителю генерального секретаря ООН, наши законные запросы были полностью проигнорированы».

Я затронула еще одну проблему, связанную с защитой свидетелей: серьезный конфликт интересов, связанный с сотрудником миссии ООН, жена которого была следователем защиты по делу Харадиная. Миссия подтвердила, что по роду своих обязанностей данный сотрудник располагал информацией по важным вопросам по делу Харадиная, а также имел прямой доступ к документам, связанным со свидетелями. Я писала: