Книга Три дня без чародея - Игорь Мерцалов

— А Болеслав тебя знает?

— Ну… лично не встречались, но он обо мне слышал.

— Как освободится, мы его кликнем, — пообещал один из стражников. — Ты пока обожди, — прибавил второй.

— Да с каких пор честного твердича в кремль не пускают?! — возмутился Невдогад безо всякой надежды — и так заранее знал ответ.

— Случай особый, — пожал плечами первый стражник. — Слышь, а правду говорят, будто Упрям, врагов истребляя, небесные громы призывал?

Как назло, оба были новенькими, и Невдогад, кремлевскую сотню болеславичей знавший поименно, именно этих двоих не помнил.

— Врут, — ответил он. — Упрям огнем повелевал.

— Здорово!

— А княжну откуда знаешь? — спросил второй, глядя без особого доверия.

— Да встретил, когда Упрям до князя ходил.

— Ходят до ветра, деревенщина, — попрекнул стражник.

«Я тебе это припомню», — подумала Василиса.

Вдруг за их спинами возникла Звонка — в приличествующем одеянии, взволнованная.

— Невдогад! — окликнула она. — Где тебя носит? Эй, парни, чего встали, пропустите его, княжна заждалась.

— А он говорит, что к Болеславу наметился, — усмехнулся второй стражник.

— А ты сама-то кто будешь, красавица? — подмигнул первый.

Звонка хотела уже вскипеть по старой привычке, но подумав, согласилась:

— Ну да, красавица и есть. А кто я такая, на вечернем Смотре узнаете. Так, — обвела она стражников пугающим взором. — Значит, державу позорите? Молчать! В кремле гости важные, ну как посмотрят на вас — что увидят? Пояса криво сидят, шеломы — вообще как треухи… так и думала: оружие не чищено, кольчуги не блестят. Имя разводящего! — грозно наступила она на первого.

— П-порскун, — ошалело пролепетал тот, вжимаясь в распахнутый створ ворот.

— Кон, — сообщил ему второй, догадавшись: — Это дочь Болеслава. Кон нам.

— Почему хоругвь криво стоит? — продолжала Звонка, глянув наверх, где колыхалось на ветру полотнище со знаками княжеской власти.

— Ветер, — доложил второй.

— Ветер? А вы на что? На карауле в кремле стоите — даже ветер должны пресекать! А у вас ума хватает только нужных людей задерживать. Идем, Невдогад.

Парень прошел мимо стражников, и Звонка повела его в глубь двора. Оглянулась только, чтобы прикрикнуть:

— Что застыли? Хоругвь сама не выпрямится, железо само не начистится! Ох, набрали новичков…

Отойдя от ворот, Невдогад потянул подругу на передний двор:

— Скорее, там что-то случилось — из башни гонец примчался в мыле.

— Там батя, — мотнула головой Звонка. — Я не пойду.

— Ждите с Милочкой в моей горнице. Одежку мне через окно подадите…

Как ни странно, без праздношатающихся горожан подобраться к князю оказалось проще. Болеславичи разошлись, посольские охранники подались на свое подворье вместе со слугами, бояре — кто в терем поспешил, кто вокруг толокся. Князь, одесник с ошуйником и Лоух с Гракусом, не слезая с коней, о чем-то жарко спорили.

— Это нарочно подстроено! — кричал принц, отмахиваясь от Гракуса, кажется, пытавшегося его утихомирить. — Ваша дружина, похоже, и не собирается выступать в поход. Вы бросаете мою страну на растерзание диким ордам!

— В городе предательство, — стараясь говорить размеренно и негромко, втолковывал ему Накрут. — На ладожан напали наши общие враги.

— А было ли нападение? — воскликнул Лоух.

— Не забывайся! — рявкнул на него Болеслав. — Хоть Яго ты будь, а князя во лжи обвинять — язык попридержи!

— Мы готовы выполнить свои обязательства, — ровно сказал князь.

— Как?! — вскрикнул Лоух. — Гибель моей страны вы называете выполнением обязательств?

— Все не так, мой господин, — безуспешно утешал принца Гракус.

— Довольно! — оборвал князь новый поток обвинений, готовый сорваться с уст Лоуха. — Поговорим в тереме.

Это подействовало, и все направились к крыльцу. Слышавший окончание разговора Невдогад притаился за выступом стены. Мимо него прошел Ослух, стягивая с мокрой головы шлем. К нему подошли двое дружинников, поднесли ковшик кваса и, дав напиться, спросили:

— Что у вас там стряслось?

— Мрак! — коротко ответил тот. — Надо возвращаться… Позовите лекаря, боярин Болеслав дозволил взять полкового.

— Кто? — в голос спросили дружинники.

— Из наших все целы, ни царапины… Извините, ребята, не могу сейчас рассказывать. После. Ведите лекаря.

Те понимающе кивнули и разошлись — один за полковым целителем, другой за лошадью для него.

— Ослух! — не выдержав, подошел Невдогад. — Здоровья тебе

— Ты?! — удивился он. — И тебе поздорову. Какими судьбами?

— По делу. По общему нашему делу. Ослух, дружище, что там произошло, в башне?

— Не могу сказать.

— Ослух, ну мне-то… я ведь и так во всем по уши увяз! Ну, ради дружбы моей с Упрямом! Он-то хоть цел?

— Цел, — вздохнул Ослух. — Уж, не знаю, как ему это удалось… Ты знаешь, зайди в башню, тебя пустят. Упряму друг сейчас нужен. Князь-батюшка сегодня прямо сказал, что не видит оправданий для Наума. Ну, и Упряму, конечно доверие не прежнее. Лас наш сперва закипел, хотел отказаться башню стеречь. Потом остыл… а сейчас, похоже, сам не знает, что думать. Хотя, что тут думать? Все видели, как Упрям и Нещур за ладожан дрались…

— Когда дрались?! Ослух, прошу тебя — кто такой Нещур, с кем была драка?

— С навями. Опять… — сдался дружинник. — Тебя там не было. Ну, может, оно и к лучшему. Нещур — это волхв пришлый, Упрям его где-то раздобыл ночью. А бой… Ладожские чародеи, слышь, со Светорадом во главе, тайными тропами прибыли. А навье засаду устроило. Троих убили. Светорада изранили — еле живого мы его довезли, всего-то полверсты до башни. Буяна, песика говорящего, и то не пожалели, тоже чуть жив.

— Вот о чем Лоух верещал…

— Ага, — кивнул Ослух. — Ладожане, говорят, должны были перебросить нашу долю к соборной дружине в Угорье Ромейское. Без наших туго там придется всем.

— И теперь свадьбы ему покажется мало… — пробормотал Невдогад. — Спасибо, что рассказал — помог мне. Мы многое прозевали, но, может, теперь спохватимся. Спасибо! — крикнул он уже на бегу, огибая терем.

Звонка ждала его в глухом закутке с одеждой. Невдогад уже по памяти прочел заклинание, глядя на свое отражение в оконном стекле, и вновь обернулся Василисой. Девичье тело казалось одновременно таким родным — и таким незнакомым…

— Рехнуться можно, — проворчала княжна, меняя одеяние. — Пора кончать с превращениями. Что разведали?