Книга Там, где горит земля - Александр Поволоцкий

Но приказы не обсуждают, их выполняют, в точности и в указанные сроки. Об ухищрениях, к которым пришлось прибегнуть для соблюдения графика, можно было сложить поэму. Или страшную и назидательную притчу о нарушении техники безопасности, походного порядка и всех остальных правил. Для того, чтобы уложиться в срок, пришлось даже отказаться от бетонирования площадки для орудия – обязательной процедуры, без которой мортира с её чудовищным весом и ещё более чудовищной отдачей буквально «плыла» в грунте.

Если бы не происхождение, закалка и ответственность, полковник рыдал бы навзрыд, собственными руками организуя такое вопиющее осквернение священного обряда подготовки к выстрелу. Но внешне он сохранил вид чопорного и справедливого командира, подчеркнуто доброжелательного ко всем подчиненным, от главного бомбард–мастера, ответственного за счетные машины, до младшего писаря. И один лишь Марс мог знать, каких усилий стоила командиру показная уверенность.

Все, все шло не так, как должно было. Полковник не имел достоверных данных о происходящем вокруг, но даже обрывочные сведения показывали, что мир сошел с ума. И командир положил руки в тонких черных перчатках на маленький пульт с единственной кнопкой – большой, ярко–алой, закрытой прозрачным колпаком и прочной стальной решеткой, с отдельными замками. Кнопка была материальной и неизменной – остров предопределенности и предсказуемости в безумном мире.

Бомбардиры закончили расчет координат и требуемой закладки пороха. Прожорливая утроба мортиры поглотила огромные «таблетки» пороховых контейнеров и длинный – в рост человека – снаряд с красно–черной маркировкой в виде двух скрещенных овалов и трикселя в центре. Полковник отомкнул кодовый замок, отпирающий решетчатый заслон. Затем снял с шеи специальный ключ, с его помощью откинул стеклянный колпачок, одновременно включив электрическую цепь.

И нажал кнопку.

Глава 29

— В–ваше В–в-величество…

Адъютант слегка заикался, протягивая Константину криво оборванный лист изографической распечатки.

Император молча взял донесение и внимательно вчитался в чуть смазанные буквы. Отложил лист на рабочий стол (откуда тот немедленно испарился, будучи подшитым референтом в специальную папку) и откинулся на спинку кресла, плотно зажмурив веки.

Атомный удар по восьмому опорному… Все‑таки они дотянулись. Скорее всего – артиллерия, самолет не прошел бы. Каковы потери и существует ли терминал – неизвестно, связи нет, мезостат не помощник – «небесное око» отслеживает поле боя и тяжелую авиацию противника. Воздушной разведке нужно время. И если враг использует атомную артиллерию, обстрел скорее всего продолжится.

Боль в груди усиливалась, обретала новые оттенки, терзая сердце острыми когтями.

И ничего нельзя сделать… Сражение вошло в стадию «управляемого хаоса», когда радиосвязь до предела затруднилась ионизацией воздуха, а проводная регулярно выходила из строя или просто не успевала за стремительно перемещавшимися соединениями.

Теперь остается только ждать, когда генералы и разведка доложат о переломе в ходе битвы – в ту или иную сторону.

Сознание снова поплыло, голоса адъютантов и связистов то гудели прямо в ухо, то отдалялись куда‑то вдаль. Что‑то забормотал врач, звеня сменными сосудами на капельнице. Наверняка в очередной раз призывал немедленно отправиться в больничную палату.

— Нет, — проговорил император, коротко и резко, не открывая глаз. – Отстаньте.

Не то, чтобы он хотел как‑то уязвить медика, просто на более полный ответ не осталось сил и дыхания.

— Алюшников сообщает — ракетная батарея особой мощности развернута, заканчивает заправку топливных баков, — доложил связист. – Но нет целеуказания. Гвардейцы продолжают сражаться с штурмдивизией, подробности неизвестны.

Терентьев пропал без вести, предположительно убит. Гвардейская бригада почти разгромлена. Восьмой опорный вычеркнут. Спешно перебрасываемые подкрепления не успевают. И все это когда, казалось, что почти устояли. Неужели конец? Несмотря на немыслимые усилия, рискованную игру и решительные действия – все‑таки поражение?..

— Разведку… отправьте разведчика. Что с Восьмым.

Он говорил медленно, дыша коротко и неглубоко, старательно выговаривая отдельные буквы и слова. Левую часть тела охватывал скользкий холодок, крадущийся под одеждой, как стая ледяных мокриц. Константин сосредоточился и представил, что его поливают обжигающе–горячим душем. Это ненадолго помогло.

— Вы умрете… — донеслось откуда‑то издалека, но в тоже время очень отчетливо.

Константин открыл глаза и посмотрел в лицо врачу–кардиологу, который в свою очередь взирал на монарха с выражением тоскливого и безнадёжного отчаяния.

— Вы умрете, — повторил медик. – Пожалуйста. Позвольте помочь Вам…

Константин улыбнулся. Вернее, скривил холодные непослушные губы.

— Скоро, — пообещал он. – Ещё немного. Я должен… знать.

* * *

— Свинские собаки! Бездельники! Шпицрутенов на вас нет!

С командира атомной мортиры моментально слетел весь лоск «товарищества», и, срываясь на визг, он орал, как, наверное, орал когда‑то его предок, требуя — «Бей, не жалей, король на замену пришлет другого!».

У крупнокалиберных орудий с раздельным заряжанием обычно производится сначала прогревающий выстрел холостым. Затем пристрелочный, обычным снарядом, для определения отклонений, связанных с качеством разных партий пороха. Из‑за этих действия, а так же из‑за отказа от бетонирования площадки, одна из опор просела непосредственно перед выстрелом. Снаряд покинул ствол с отклонением от заданной траектории, ошибку усугубил сильный ветер. Вместо запланированного поражения получилось лишь частичное накрытие.

Старший бомбардир был не виноват, но дефицитный атомный снаряд оказался использован нерационально. Следовательно, нужно было «переустановить» махину и повторить. И пока команда мортиры манипулировала огромными гидравлическими домкратами, полковник заранее представлял позор грядущего доклада по расходованию специальных боеприпасов и вымещал бешенство на тех, кто попадался ему под руку.

Если бы он был ясновидящим и мог проникать взглядом через пространство, то, вероятно, смог бы увидеть, как в десятках километров к северо–востоку мучается отчасти похожими проблемами его альтер эго со стороны Империи – командующий ракетной батареей особой мощности. Два реактивных снаряда с атомными боеголовками – последний и неприкосновенный резерв Ставки – были готовы и заправлены. Но не имели точного указания цели, а без этого даже самое мощное оружие оказывалось бессильным.

Полковник так же мог бы узнать, что в течение последних часов русский ракетчик аврально рассылал запросы и курьеров, требуя любой ценой найти… геолога или агронома, любого, но обязательно с опытом работы именно в том самом районе, где могла бы расположиться мортира. Но даже если бы слуга Евгеники узнал об этом, он все равно не придал бы значения причудам извращённого ума недочеловека.