Книга Темное торжество - Робин Ла Фиверс

Тефани крестится.

— Значит, — говорит она, — я молилась не понапрасну.

Я киваю:

— Тебе придется уйти с нами, Тефани. Иначе, когда обнаружат пропажу, головы тебе не сносить.

Она честно и бесхитростно глядит на меня:

— Я за вами, госпожа, куда угодно пойду.

— Ну и хорошо, — говорю я. — Стало быть, на свободу! — Я выпускаю девочек из объятий, но тут же замечаю, что Луиза едва стоит. Придется нести ее на руках. — Хватай их плащи и сапожки, — приказываю я Тефани. — И что-нибудь теплое, что поближе лежит. Нам надо спешить.

Они кивает и бросается в угол, к сундуку.

Я вновь поворачиваюсь к девочкам.

— Мы пойдем очень-очень тихо, — наставляю я их. — Если кто заметит, нас попробуют остановить и разлучить навсегда. Понимаете?

Обе очень серьезно кивают, а тут и Тефани возвращается с охапкой детских вещей:

— Мне сейчас их переодеть, госпожа?

— Нет, для этого будет предостаточно времени, когда выберемся… Сможешь все это нести?

— Я — да, но вы-то Луизу… одна, так далеко…

— Не так уж и… — говорю я, но докончить не успеваю. Со стороны двери долетает какой-то звук.

Я оборачиваюсь и вижу перед собой Жаметту.

— Вы вернулись? А я-то надеялась, что этого никогда не случится.

— Потерпи еще минуточку, и я исчезну навеки, — говорю я. — Только заберу девочек, и ты больше меня не увидишь.

На ее глуповатом смазливом личике отражается нерешительность. Я, в свою очередь, почему-то не чувствую к ней былой неприязни.

— А если хочешь, идем с нами, — предлагаю ей. — Незачем тебе здесь оставаться.

— Нет! — бросает она едва ли не с презрением. — Я не предам ни своего государя отца, ни вашего!

Мне вдруг делается за нее страшно. Как бы не обрушился на эту пустую головенку совокупный гнев обоих отцов.

— Не глупи, — говорю я. — Они тебе за верную службу добром не заплатят. Сегодня благосклонно слушают твою болтовню, а завтра шею свернут. Идем с нами, начнешь новую жизнь, без вранья…

В ее глазах вспыхивает горечь. Она делает шаг в мою сторону, сжимая в руках складки юбок:

— Не нужна мне никакая новая жизнь. Я вашу жизнь всегда хотела, вот! Вами все восхищаются, все на вас только и смотрят, подарки богатые дарят… Не будь вас, все это стало бы моим!

— Если ты этого хочешь, — говорю я ей, — все, что от тебя требуется, это нас отпустить.

Она мотает головой:

— Это на словах только просто! Меня ужасно накажут, если я вас не остановлю!

Тут Жаметта права. Она поворачивается к двери, я пытаюсь перехватить ее, но у меня на руках Луиза, и я не успеваю. Жаметта уворачивается от меня и выскакивает в коридор.

Я оглядываюсь на остальных:

— Бежим! Живо!

В коридоре по-прежнему безлюдно, но времени у нас в лучшем случае минуты. Я поудобнее перехватываю Луизу, ловлю руку Шарлотты и тащу их к детской спаленке, где ждет Чудище. Если стража заметит нас прежде, чем мы юркнем в ход, — только на него и будет надежда.

ГЛАВА 47

Когда мы врываемся в комнату, он вскидывает глаза, и вид у него настолько свирепый, что даже я вздрагиваю. Шарлотта в ужасе зарывается в мои юбки, Луиза же смотрит на рыцаря с любопытством.

— Кто ты? — тонким голоском спрашивает она.

Чудище беспомощно косится на меня, в глазах у него страдание.

— Не бойся его, маленькая.

— А я и не боюсь, — с едва заметной обидой отвечает она.

— Вот и хорошо, — говорю я. — Он дружил с твоей мамой и сделает так, чтобы ты была свободна. Это и тебя касается, — обращаюсь я к Шарлотте. Потом вновь поворачиваюсь к Чудищу. — Надо спешить! Меня заметили, Жаметта за стражниками побежала.

Он кивает… и с некоторым удивлением подхватывает Луизу, которую я сую ему в руки.

— Их нужно отвлечь, чтобы не заметили ход, — поясняю торопливо. — Это сделаю я. — Рыцарь с ужасом глядит на меня, и я продолжаю втолковывать: — Они к этой комнате и близко подойти не должны! Иначе ход сразу найдут и вас немедля настигнут.

— Я тебя им не оставлю!

Его глаза… Ах, его глаза! В них такая ярость и мука, что я дышать не могу. Если говорить о том, что выделяет его среди прочих людей, так это верность и честь. И вот сейчас Чудище призывают отказаться от одного из этих качеств!

Луиза беспокойно ерзает у него на руках, чувствует, что он сердится. Рыцарь поневоле отвлекается на нее, и я пользуюсь моментом, чтобы вложить ему в руку ладошку Шарлотты. Быстро поцеловав обеих девчушек, я подталкиваю их всех в направлении спальни.

— Уводи их скорее. Все прочее подождет!

— Я вернусь, — произносит он и наклоняется поцеловать меня, словно скрепляя данное обещание.

Мне некогда смотреть, как они исчезают в туннеле. Я поспешно срываю с себя синее облачение бригантинки, чтобы д'Альбрэ не вздумал наказать монастырь. Закинув его в один из стоящих в комнате сундуков, я высовываюсь в коридор. Близятся шаги, но стражи пока не видно. Я выхожу и бросаюсь бежать в противоположную сторону.

Шаги за спиной звучат все громче, но, если я успею добраться до первого этажа, есть шанс проскочить через двери и затеряться среди слуг во дворе. Я во всю прыть мчусь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки… но моим надеждам не суждено сбыться: совсем рядом бухают тяжелые сапоги.

И это не стражники, даже не собственной персоной капитан де Люр… Это Юлиан.

— Сибелла! — В его голосе мешаются изумление и опаска. — Ты вернулась!

— Я вернулась за нашими сестрами!

— Сибелла…

Он пытается схватить меня за руку, но я шарахаюсь прочь:

— Нет! Нет! Нет! — Вот я и бросила ему в лицо заветное слово отказа, и такова его сила, что я повторяю его и не могу остановиться.

Это рвутся на свободу все те «нет», что копились во мне годами.

Юлиан озабоченно морщит лоб и вновь пытается взять меня за руку. Я освобождаюсь, трудно дыша:

— Не тронь!

Он непонимающе глядит на меня:

— В чем дело?

— В тебе! В нас! В той «любви», которая нас, по-твоему, связывала!

Он слегка трясет головой, словно у него в ухе звенит:

— Но ты же так на самом деле не думаешь?

Растерянность, звучащая в его голосе, до того живо напоминает мне о наших детских годах, что сердце щемит.

— Нет, — шепчу я. — Думаю.

— Почему ты сбежала? — спрашивает он, и я отчетливо слышу всю боль, которую он пытается скрыть.