Книга Сердце мое - Элизабет Лоуэлл

— Ты сама-то уверена в том, что сейчас говоришь? — спросил он. — Я очень хочу жениться на тебе, но только не так, когда тебе просто больше некуда идти… Это было бы несправедливо по отношению к нам обоим…

И он закрыл глаза, не в силах смотреть на нее больше — такой прекрасной, несчастной и беззащитной казалась она ему сейчас.

— Знаешь, давай я отстрою тебе новый дом, тогда мы и поговорим об этом, ладно? Но Шелли покачала головой.

— Дом? Теперь он не нужен мне. Самое главное все равно потеряно. Потеряно навсегда и невосстановимо больше никогда.

Кейн быстро открыл глаза и взглянул на нее. Увидев, что она говорит вполне искренне, он почувствовал несказанную горечь и боль.

— Ты это о своих картинках? — хрипло спросил он. — Прости, я хотел сказать, о произведениях искусства… Ну что ж, надо было просто вытащить их из дома — я бы всегда успел их спрятать в гроте…

Но Шелли только покачала головой в ответ. Нежные, шелковистые прядки волос заструились по ее обнаженным плечам.

— Нет, я, конечно, не о своих картинках, — горько усмехнулась она. — В конце концов, искусство — это не то, что делает жилище настоящим домом. Я говорю о любви, Кейн… А когда ты ушел, ты забрал всю мою любовь с собой.

Он вздрогнул, и Шелли почувствовала, как напряглось все его тело.

— Но тогда почему ты не согласилась — тогда, перед самой нашей ссорой, — поехать со мной? Ведь я звал тебя только на время… На какое-то время, а потом мы бы вдвоем вернулись…

— Я просто ничего не понимала тогда. Правильно ты сказал — была маленькой и глупой. Зато сейчас понимаю…

— И что же ты понимаешь?

— Нас, — просто ответила она. — Тебя и меня. Ты ведь был единственным человеком, который сумел разрушить преграды, стены, которыми я защищала собственное сердце. Защищала его от любви, Кейн… И когда ты ушел, я почувствовала, что этот огонь, вспыхнувший внезапно во мне самой, совершенно меня разрушает…

На глазах ее снова навернулись слезы — она вспомнила всю свою боль, отчаяние и одиночество…

— Шелли… — прошептал он. — Прости меня, Шелли. Я не хотел так обижать тебя… Что, я сделал тебе так больно?

— Да, — призналась она. — Так, как еще никто на свете.

И она быстро заморгала, чтобы не расплакаться еще больше. Но это оказалось сильнее ее, и тогда она дала слезам волю… И они потекли тонкими прозрачными струйками по ее бледным щекам…

— Этот огонь, огонь любви, горевший во мне, — продолжала она сквозь слезы, — он разрушал меня, просто съедал по частичкам… Знаешь, ведь любовь — это как сама земля. Она реальна. Она все стерпит. Здания, которые мы возводим, могут сгореть, разрушиться, могут просто нас разочаровать. Но любовь выживает, как земля под пеплом. И мы можем строить заново. Шелли взяла его руки и стала их целовать. — Когда мой дом сгорел, я лишилась массы вещей. Прекрасных вещей, незаменимых, бесценных. Но это только вещи. А когда я увидела, как ты мчишься по дороге сквозь огонь…

Голос Шелли сорвался, она еще сильнее прижалась к Кейну.

— Когда я увидела вокруг тебя и твоего мотоцикла языки пламени, я бы все отдала, лишь бы ты остался жив. Все, что имела или надеялась иметь. Свои картины. Свой дом. Свою жизнь.

Кейн зарылся лицом в волосы Шелли, сжимая ее в объятиях так, словно хотел раствориться в ней. Оба долго молчали.

— Но расскажи мне, — снова заговорила Шелли, — как ты узнал, что я не эвакуировалась со всеми остальными, а осталась дома.

— Мне позноннл Дсйн, — Ксйн тяжело вздохнул, — и сказал, что рядом с твоим домом разгорается сильный пожар. И тогда я испугался. Бросил все, начал искать тебя, но тебя нигде не было. Нигде, понимаешь: ни в центре эвакуации, ни в твоем офисе, нигде… А эта сволочь, дежурный полицейский, отказывался пропускать меня — говорил, что вся дорога сейчас открыта только для жителей этих домов.

Кейн поморщился — воспоминания доставляли ему ужасную боль, приходилось снова возвращаться в прошлое и переживать все то отчаяние и страх, которые никому и никогда лучше вовсе не вспоминать…

— Тогда я понял, что ты у себя дома и пытаешься защитить этот дом от огня, — продолжил наконец он. — А глянув туда, я увидел, что там всюду бушует огонь. Я тогда чуть не сошел с ума — мне просто надо было знать, что ты жива. И все.

— Да, но как же тебе удалось проехать через полицейские ограждения? — удивилась Шелли.

Он потерся щекой о ее волосы и тяжело вздохнул.

— Я просто проехал по дорожке, которую обнаружили мы с Билли, когда катались на мотоциклах рядом с твоим домом. Ну а когда я выехал наконец на дорогу, которая ведет прямо к твоему дому, то полиция уже была позади…

— Господи, зачем ты все это делал? Ведь ты рисковал жизнью…

И Шелли замолчала, не в силах договорить фразу до конца. Она просто взяла его за руку и держала до тех пор, пока сама не успокоилась и не перестала дрожать.

— Знаешь, когда я узнала, что ты вернулся в Лос-Анджелес на свадьбу брата и даже не позвонил мне, — заговорила наконец она, — мне стало ужасно плохо. Так, как не было до этого еще никогда в жизни…

— Я вернулся в Лос-Анджелес вовсе не для того, чтобы быть на свадьбе Дейва, — возразил ей Кейн. — Я вернулся, чтобы снова быть рядом с женщиной, которую я люблю. Но не знал, как приблизиться, как подойти к ней. Мне казалось, что она просто не хочет меня видеть…

— Но она хочет! — горячо прервала его Шелли, улыбаясь сквозь слезы. — Я ведь люблю тебя… Я люблю тебя, Кейн.. И пойду с тобой всюду, куда ты только захочешь. И когда только захочешь. Просто не уходи больше. Позволь мне быть с тобой.

— Но нам вовсе не нужно никуда идти, — мягко возразил он ей. — Мы ведь дома…

— Но все эти… все эти пейзажи твоей души, как ты говоришь о них, — что же с ними? Ведь они манят тебя и зовут…

Кейн медленно потянулся к ней и поцеловал ее лоб, веки, дрожащие от слез ресницы, щеки, уголки губ, быстро бьющуюся жилку на шее…

— В одном из таких пейзажей души я тщетно пытался забыться, — тихо проговорил он. — И честно говоря, думал, что мне это легко удастся. По крайней мере раньше я всегда забывал обо всем, уезжая в дальние места. Но в этот раз все было иначе…

— Что, неужели тебе не понравилась Атакама? — удивилась Шелли.

— Эта пустыня — край очень дикий и суровый. Только камни, пески да ветер, И еще небо — такое огромное и пустое, что душа начинает болеть, даже если ты просто смотришь на него. И русла высохших рек, которые когда-то сбегали прямо в холодный океан… Пустыня без конца и края, тысячи квадратных миль песка и камня без малейшего островка жизни и растительности. Да, я полюбил Атакаму.

Он нежно поцеловал Шелли в губы. И, когда заговорил снова, она почувствовала тепло его дыхания.

— Однажды, когда я бродил по пустыне, я вдруг совершенно случайно обнаружил источник — совсем крохотный, размером с мой кулак. Вода в нем была холодной и чистой. И к камню рядом с этим источником льнуло крохотное растеньице с единственным цветком на тоненьком стебельке. Этот цветок был настолько хрупким и вместе с тем таким сильным, упорным и полным жизни, что я замер перед ним в благоговении. И просто сел рядом и долго-долго на него смотрел…