Книга Паломничество жонглера - Владимир Аренев

И что, кстати, она имела в виду, когда сказала: «Сейчас начнется…»?!

— Ясскен, как вы? — спросил К'Дунель, только чтобы не молчать. Кабарга на дороге вызывала мысли о скорой смерти.

— Спасибо, — пробормотал трюньилец. — Если это то, что я думаю… нам было бы лучше… А, уже началось…

— Что нача… — Капитан догадался опять посмотреть на кабаргу. Животное приблизилось к ним почти вплотную, так что кони, хоть и вымотались до крайности, стали встревоженно фыркать и переступать с ноги на ногу. Вблизи К'Дунель смог разглядеть, что шерсть кабарги уже отнюдь не белоснежная, но грязная, свалявшаяся — шерсть больного зверя, который держится из последних сил.

Хрипло выдохнув, кабарга начала обходить всадников по кругу. Сперва медленно, потом быстрее и быстрее, наконец она побежала, так что из-под копыт во все стороны полетели комья земли.

К'Дунель изумленно следил за ней.

…Тебе кажется, капитан, или по ту сторону мерцающего белого круга, в который превратилась бегущая кабарга, мир потускнел?

Испуганные кони жались друг к дружке. Ясскен, похоже был устрашен не меньше, чем они, и только растерянно вертел головой, а вот Элирса… э-э, капитан, а у Элирсы-то, похоже, дела плохи. Она держится в седле только последним усилием воли, еще немного — и его будет недостаточно.

Но первой упала не Элирса, а кабарга. Неловко взбрыкнув задними ногами — К'Дунелю примерещилось, что небо с землей вздрогнули от этого удара и на мгновение пропали, их заменил гулкий темный коридор, — животное завалилось на бок.

— Кончено, — больше обращаясь к самому себе, нежели к капитану, сказал Ясскен. — Прибыли.

И одновременно с его словами Элирса, не удержавшись, начала заваливаться. Жокруа подхватил ее, благо, кони стояли рядом, а потом с помощью трюньильца осторожно опустил на землю.

Только тогда и заметил, что дорога пропала, как пропало и очередное поле с крестовиной пугала на нем, и берег реки, и лес вдалеке… Лес, впрочем, не пропал, просто он надвинулся и обступил путешественников со всех сторон… да и дорога — гляди, капитан! — есть, только протянулась не с юга на север, а с запада на восток.

Над головами спешившихся всадников кружила одинокая ворона. Вот только что она дремала на полевом пугале, а теперь очутилась неведомо где и неясно, каким образом. Вот и хлопала всполошенно крыльями, каркала истошно, мерзко.

Как будто беду кликала.

Или просто она заметила то, на что не обратили внимание люди, — огоньки хищных взглядов во тьме придорожного ельника?..

* * *

В трактате «О неявных связях в мире» сказано: «Значение посвящения (иначе говоря — инициации) в жизни любого индивида весьма велико. По сути, оно равнозначно смерти, ибо посвящение, как и смерть, есть процесс перехода сущности из одного качества в другое. Разница заключается в том, что для посвящения эта преемственность, целостность процесса более явна, смерть же кажется обычному человеку конечной и бесповоротной — в силу того, что он наблюдает лишь фрагмент более длительного качественного изменения.

При посвящении человек перестает быть прежним и становится новым; приобщается к иной общественной группе. (Необязательно, кстати, чтобы он утратил связи с прежней группой. Так, подмастерье ювелира, становясь мастером, не обязательно бросает свою семью, к которой прежде принадлежал, либо же, в больших масштабах, сообщество горожан, одним из которых он был. Речь идет о том, что раньше такой подмастерье был членом своей семьи и горожанином — и не был полноправным членом гильдии ювелиров, теперь же обладает и тем, и другим статусом. Впрочем, как правило, при приобретении одного статуса другой утрачивается — в нашем примере подмастерье, ставший мастером, более не является членом группы подмастерьев.)

Эта перемена в статусе (на уровне семьи, общины, города, тайного обшества и т. п.) почти всегда сопровождается некими ритуалами, цель которых — закрепить факт перехода из одного качества в другое не только в сознании человека, проходящего посвящение, но и в сознании окружающих. И чем значительнее такой переход, тем более эмоционально насыщенными, порой шокирующими, опасными для участника бывают инициационные ритуалы.

В полной мере это касается и практики, принятой в эрхастриях. Здесь процесс посвящения имеет особенно большое значение.

Собственно, в нашем случае посвящение и есть смерть».

Эти строки, заученные на память, махитисы обычно считали откровенным бредом. И уж тем более мало кто из них воспринимал написанное буквально.

И напрасно.

— Прежде всего, вам всем предстоит умереть, — сообщил даскайль Фальвул, когда отказавшихся от испытания увели из Бирюзового зала и здесь остались лишь ступениаты.

Кое-кто из них хихикнул, кто-то нервно пошутил, мол ясное дело, рано или поздно все умрем.

— Сегодня, — уточнил даскайль. — Прямо сейчас. Отступать поздно, браслеты ступениатов так просто с руки не снять. Но у вас, — повысил он голос, — есть выбор. Вы можете выбрать то, каким именно образом умрете. От этого будет зависеть ваш профиль в чародейском мастерстве. От того же, с какими мыслями вы примете смерть, зависит, сможете ли вы вообще возродиться и после этого заниматься чародейством.

— Хотелось бы про «возродиться» чуть подробнее… — пробормотал Ахаз. — Клянусь Сатьякалом, — заявил он Найдёнышу, — я готов был к чему угодно, но этакие монеты запросто не разменяешь, растерзай меня Остроклыкая!

— Хватит болтовни! — сказал, поднимаясь из-за стола, даскайль Байрад. — Иначе юные ступениаты продержат нас здесь до обеда, а обед я ни за что не хочу пропустить!

— Вы правы, — кивнул Фальвул. — Итак, господа, у вас есть на выбор огонь, вода, воздух, земля, железо и, полагаю, дикие звери. Но заранее предупреждаю, что инициацию зверями мы некоторое время не использовали в силу разных причин, посему она — дополнительная и рискованная, введена как экспериментальная.

— А какими именно зверями? — спросил Ахаз.

— Кони либо змея. В первом случае затопчут, во втором — яд.

«Какое сумасшествие, — подумал Найдёныш. — Мы всерьез обсуждаем, кто из нас каким образом будет убит!»

Он тоже мысленно готовился к разного рода испытаниям, но это… да разве можно считать смерть испытанием?!

К тому же его уверенность в учителях и собственной силе духа была подточена вчерашним роскошным ужином и ночью с Огнивой. После такого меньше всего тянет умереть — а наоборот, хочется жить, жить долго, жить вечно!

Жить!!!

Быстро, не раздумывая, Найдёныш шагнул к столу и остановился напротив даскайля М'Осса.

— Окажите честь, учитель, — произнес он. — Я выбираю огонь.

Господин М'Осс кивнул и поднялся:

— Пойдем во двор. Там уже всё готово.

«Скажи мне, чтобы я не боялся! — мысленно взмолился Найдёныш. — Скажи мне, что не будет больно!»