Книга Свидетели времени - Чарлз Тодд

Интуиция Ратлиджа, работавшая сейчас энергично, как никогда, быстро подсказала причину. Ревность, как кислота, разъедала второго сына. И она не имела ничего общего с историей Вирджинии Седжвик. Титул лорда должен был достаться старшему брату, и это приносило постоянную боль Эдвину.

Ратлидж не успел ответить, потому что неожиданно заговорила до сих пор хранившая молчание Мэй Трент:

— Инспектор знает, что говорит, и напрасно вы отрицаете. Это неправда, что ваша жена была на борту «Титаника», мистер Седжвик, потому что там была я и обязательно бы ее встретила. Отец Джеймс, изучая статьи о катастрофе, вышел на меня.

Дрова в очаге вдруг громко треснули, и искры рассыпались по сторонам, но никто этого не заметил. Слышно было, как дождь стучит по стеклам. Мэй Трент ждала.

— Моя дорогая леди, — сказал лорд Седжвик, — Вирджиния не переносила море и вряд ли покидала свою каюту.

— Я бы все равно узнала. Женщины на борту все время сплетничали, лорд Седжвик, как делают это в любом другом месте, в гостиной или на благотворительном вечере. Мы знали, кто сидит за нашим столом, кто приписан к нашей спасательной шлюпке. Кто играет в бридж, а кто прикован к постели из-за морской болезни. Ее имени не было среди них. — Она посмотрела на Артура, и ее лицо исказилось от отвращения. — Как вы могли прикрываться так бессовестно трагедией, чтобы скрыть свое преступление? Я нахожу это отвратительным.

Артур ничего не ответил. Он продолжал глядеть в темное стекло, заложив руки за спину, и было видно, как побелели костяшки его пальцев, стиснутых в кулаки.

Ратлидж повернулся к лорду Седжвику:

— Когда Герберт Бейкер умирал, его больная совесть возопила. Он слишком долго молчал о том, что могло пролить свет на загадочную историю, которая произошла с вашей невесткой. Не сказочную о «Титанике», а ту, что случилась на самом деле. И, беспокоясь о своей душе, послал за отцом Джеймсом, но не потому, что тот был священником, а потому, что знал, что его всегда волновала судьба Вирджинии Седжвик, как и судьба самого Бейкера. После смерти Бейкера отец Джеймс стал единственным человеком в Остерли, который знал правду и мог в любой момент использовать ее в нужном направлении. Поэтому отец Джеймс должен был умереть. Ведь у того, кто его убил, не было возможности точно узнать, что именно сказал Бейкер отцу Джеймсу перед смертью — была ли это исповедь, которую следовало сохранить в тайне, или откровенный разговор двух людей, и умирающим было получено некое обещание от священника, которое его потом связывало.

Лицо лорда Седжвика стало злым и надменным, кажется, удар попал в цель. Артур и Эдвин повернулись к отцу, но он сделал вид, что не замечает их вопросительных взглядов.

Озабоченно нахмурившись, Ратлидж обратился к Артуру:

— Я был уверен, что это вы убили отца Джеймса. И хотел рассказать об этом вашему отцу. Но сегодня у меня вдруг появились сразу два свидетеля, что ваш отец был в доме священника в ту роковую ночь. И тогда я понял что убийца он. — Ратлидж вызывающе посмотрел в глаза лорда Седжвика, ему хотелось вывести лорда из себя, заставить его признаться. — Это был умный шаг с вашей стороны — опустошить жестянку с церковными пожертвованиями и пустить полицию по ложному следу. Инспектор Блевинс не сомневался, что это сделал грабитель. У вас просто талант к планированию убийств.

Лорд Седжвик надменно вскинул голову.

— Ваши слова не имеют значения, даже если у вас дюжина свидетелей. Вам пора покинуть мой дом.

В комнате повисла напряженная тишина. Эдвин стоял около кресла, ухватившись пальцами за его спинку, и смотрел на огонь в очаге. Артур от окна направился было к тому месту, где сидел ранее, но передумал, остановился около стола и взял в руки какую-то фотографию.

Хэмиш предупредил: «Берегись!»

Было ли в передвижениях определенное намерение и скрытая угроза? Все трое всю свою жизнь посвятили одной цели, они пробивались наверх, ими двигали неуемные амбиции и желание достигнуть своего любой ценой. Со дня рождения все было подчинено этой единственной цели, заложено еще в первом поколении лордов Седжвиков.

Ратлидж поднялся, выказывая намерение уйти. Он понимал, что дальнейшее пребывание здесь становится опасным.

— Когда Уолш сбежал, — напоследок сказал он Седжвику, — вы послали своих сыновей его искать, потом взяли лошадь у фермера и поехали вслед за ним. Вы его нашли раньше, потому что прекрасно знаете местность, земли вокруг известны вам больше, чем кому-либо другому, — вы выросли здесь, вас воспитал и научил крестьянским навыкам старый пастух. И вы убили Уолша — молотком или подковой, которую потеряла кобыла Хани. Удар был нанесен с седла, на скаку, как при игре в поло. Вам повезло, как всегда, удача была на стороне Седжвиков — удар оказался смертельным. Вместе со смертью Уолша закрывалось дело об убийстве священника. Так оно и случилось — полиция прекратила дело.

— Ваша версия нелепа! Как я мог быть на ферме Рэндела, кто-нибудь обязательно заметил бы мой автомобиль, если бы я проехал через Остерли. К тому же Артур взял его на поиски. И с моей подагрой… — Седжвик встал. — Если вы не уйдете по собственной воле, мои сыновья вас вышвырнут. Я не потерплю оскорблений в своем собственном доме.

— О да, вы не упускали случая упомянуть о вашей подагре. Ваш сын Эдвин ездит на мотоцикле Артура. И не удивлюсь, если вы тоже, а подагра — просто притворство.

Ратлидж повернулся к братьям:

— Если вы попытаетесь скрыть преступление, совершенное вашим отцом, и откажетесь мне помогать, вы запятнаете свое имя. Это будет крах всего рода.

Он видел, как тяжелы их взгляды. Сейчас они сплотились в бескомпромиссном единстве. Стеной стояли между ним и выходом.

Хэмиш снова предупредил: «Ты ошибаешься…»

И Ратлидж вдруг внезапно, как будто ему плеснули в лицо ледяной водой, прозрел.

Как он мог так заблуждаться…

— Мэй, — обратился он к Мэй Трент, — подождите меня в машине. Я выйду через пять минут. — За спокойствием тона скрывался приказ.

Она запротестовала, но сразу замолчала. Атмосфера становилась угрожающей. Его слова окончательно напугали ее.

— И если вы не выйдете через пять минут, я еду в город?

— Да. Так надо.

Она кивнула и пошла в холл, накинув пальто на плечи. Слышно было, как открылась и закрылась за ней входная дверь.

Ратлидж отошел к окну и стал спиной к мужчинам. Он чувствовал, как из балконных дверей тянет влажным холодным воздухом, он был сейчас как струйка надежды.

— Я ошибался, — сказал он, — но только что это понял.

— Вы все равно не сможете ничего доказать, — раздался голос Седжвика. — А вот ваша карьера будет кончена. У меня достаточно для этого власти. Вы это понимаете. Но я предлагаю сделку — если вы сейчас уйдете, я приму это как знак, что вы станете молчать. Тем самым вы защитите молодую женщину, которая только что вышла. Будьте же благоразумны.