Книга Любовь и замки. Том 2 - Жюльетта Бенцони

И какая влюбленная женщина не придет в бешенство от подобной прозы? И все же мадам Дюра принимала ее. Она любила так сильно, что была готова на все, лишь бы сохранить хотя бы то малое место, которое она занимала в жизни любимого человека, не теряя надежды, что когда-нибудь он полюбит ее так, как она того желала бы.

Прошло время, минула Империя, вернулись Бурбоны! Во времена Реставрации положение герцога Дюра было прекрасным. Первый дворянин Палаты, он пользовался доверием короля и мог добиться любых милостей. Шатобриан, прекрасно зная об этом, решил однажды использовать несчастную Клер для достижения политико-дипломатической карьеры, о которой мечтал.

Конечно, мадам Дюра не могла ему отказать ни в чем, и в 1822 году ей удалось отправить его на Веронский Конгресс… не без того, чтобы еще исполнять многочисленные приказания: «У вас осталось восемь дней, — едко пишет великий человек, — на то, чтобы обсудить с Вилелем вопрос чрезвычайной важности…». Позже это будет французское посольство в Лондоне, затем в Риме и даже министерство иностранных дел, где, надо заметить, Шатобриан вовсе не был ярок. Но в простоте не забыл ли он роль, навязанную им той, которую все еще звал своейсестрой и с которой обращался так, как не осмеливался обращаться со своей настоящей сестрой, Люсиль. «Не без некоторой суеты я сам выстроил свою судьбу, — всерьез пишет он, — и я обязан этим только моим собственным достоинствам… Это необходимо для гения литературы, и этого должно быть достаточно».

Но ангел-хранитель вскоре исчезнет. Жестоко страдая от болезни, мадам де Дюра отправилась в Ниццу. Там она умерла 1 января 1828 года, произнеся с последним вздохом: «Я не увижу его больше на этом свете…» Уйдя, она оставила пустоту в жизни человека, заставившего ее столько страдать.

«Мадам де Дюра никогда не была красива, — пишет герцогиня де Майе, — и очень от этого страдала. Я никогда не забуду, с какой горечью она однажды сказала мне, когда разговор зашел о возрасте: «Если вы никогда не были красивы, то значит никогда не были молоды».

Это было печальное открытие Шатобриана, — для него простительна маленькая слабость.