Книга Дом, в котором пекут круассаны - Лана Фиселлис

атласной юбки платья, которое в свете свечей приняло тёмно-бежевый оттенок, напоминающий Стрелецкому оттенок его любимого кофе с молоком. От босоножек, тонким ремешком опоясывающим её щиколотки. Илья знал, чувствовал, что это её защитная броня. Знал, что только с ним и своими друзьями, она с лёгкостью может избавиться от этого щита. Не красоваться в дорогих нарядах, с идеальной причёской и безупречным макияжем.

Адалин разговаривает столь сдержано, что Илья замер. Не находил в себе силы вмешать в её мир. Смотря на то, как она мягко и дружелюбно улыбается своим собеседникам; как протягивает им руку в мягком рукопожатии, он вдруг почувствовал себя лишним в её мире. Адалин так легко поладила со Стасом на гонках, нашла общий язык даже с Марго. Что уж говорить о Кирилле и Ане! А Илья… он вряд ли смог бы вот так улыбаться всем эти людям после откровений Адалин. Он вряд ли мог бы проглатывать недовольства и гнев. Он вряд ли стал бы частью этого мира…

Уйдя в свои мысли, Илья даже не заметил, как фигурка Ады отделилась от небольшой компании, и направилась в их сторону. Пришёл Стрелецкий в себя только тогда, когда стоящий рядом Николас слегка пихнул его в бок.

— Что, пришлось отбиваться от неудобных вопросов? — первым сориентировался Фейн, пока Илья растерянно моргнул, скользнув по слегка уставшему лицу Адалин. — К тяжёлой артиллерии прибегать не пришлось?

Адалин кривит губы и морщится, останавливаясь прямо напротив них и приподняв одну ногу, чтобы хоть немного избавиться от неприятной боли в ногах.

— Парочку раз пришлось отшучиваться, ещё парочку раз переводить тему, — быстро оглянувшись, практически шепчет она. — Каждый раз поражаюсь желанию людей залезть в чужую личную жизнь.

— Подождите, а что за “тяжёлая артиллерия”? — Илья непонимающе взглянув сначала на Адалин, которая прикусила губу и притихла, опасливо посматривая на Ника; а потом Стрелецкий посмотрел уже на Фейна, который расплылся в такой довольной улыбке, словно это был какой-то великий секрет.

— Семь лет назад… — начал он, подойдя к Илье поближе.

— Не смей…

— На рождественском благотворительном балу, миссис Элизабет Лерой попыталась пошутить на тему Дафны очень унизительную шутку, которую она почему-то считала безумно остроумной. Тем самым, желая унизить Аду.

— Клянусь, если ты закончишь, каждый раз я буду доставать самый дешёвый пакетированный чай, — почти шипит француженка.

Ник и правда замолкает — но ненадолго. Он переводит взгляд с Ильи на подругу, прицокивает языком.

— Я просто буду возить свой чай с собой, принцесса Ада, — и тихо хихикнув, продолжил. — И в этот момент дорогие туфли полетели прямо в Лерой с такой скоростью, что никто больше никогда не заикалася о случившемся. Это было агрессивно, пусть и эффективно.

Представлять Адалин, разозлившуюся на неаккуратно сказанные слова, с дорогой туфлей в руках, которая накидывается на своего обидчика больше забавно. Илье тяжело представить такую Адалин, но вспоминая её голос — то, сколько в нём было боли на несправедливость этого мира — он почти не сомневался, что разъяренная француженка накинулась на кого-то с кулаками.

— Ты так не оставишь во мне ни одной тайны, — тихо шепчет Адалин, не сводя с Ника долгого прищура глаз.

— Даже если я расскажу все твои тайны, это вряд ли уменьшит его интерес, принцесса Ада. Расслабься. Это просто забавно, — быстро прощебетал Фейн, и Адалин уже собралась было нахохлиться и воспротивиться его словам, как Ник выпримляется и кивает кому-то вдалеке. — Оставлю-ка я вас наедине. Там Маттеви, мой старый и хороший знакомый. Развлекайтесь. Только проследи, чтобы она не снимала свои туфли. Это плохой знак.

Адалин выдыхает, складывая руки на груди и провожая выскользнувшего Ника долгим взглядом.

— Родственники могут быть невыносимыми, понимаю, — тихо хмыкает Илья. — Аня иногда ведёт себя хуже.

— Пожалуй, Николас один из лучших моих родственников, — Адалин ступает поближе к Стрелецкому — на то место, где до этого стоял Ник — и обводит всё помещение долгим и изучающим взглядом. — У меня с родным братом не такие тёплые отношения, как с ним. Хотя росли мы все вместе. Родители Николаса отправили его учиться во Францию, чтобы вокруг него была правильная языковая среда и всё в таком духе. На летних и зимних каникулах нас вечно вместе отправляли к моей бабушке Женевьеве, потому что с нами не уживались ни одни няни или гувернантки. А когда мы были ещё младше, до школы, то нас вдвоём и вовсе воспитывала моя бабушка.

— Я понял, что твой отец был не очень заинтересован в вашем воспитании, но твоя мама? Или родители Ника? — Илья понижает голос подобно Адалин, пока она хмурится и поджимает аккуратно накрашенные губки.

— Моя мама думала лишь о том, как бы её фигура не испортилась после рождения близнецов, поэтому часами морила себя голодом и пропадала в спортивных залах, — Ада повела плечами. — А родители Ника… родители Ника, конечно, поприятнее. Они поддерживают его во всём, помогают по возможности. Но… его отец был болен. Поэтому, он часто проводил время у нас. Николь не хотела, чтобы её сын видел, как его отец гаснет от болезни, которую не смогли победить даже их деньги и связи. — глаза Адалин быстро находят друга по осанке и величественной стойке, а рядом с ним незнакомого ей испанца. — Только Тоину повезло с родителями. Чем он у всех нас вызывал зависть.

Эта тема повисла между ними тяжёлым грузом, и Адалин пришлось откашляться, слегка мотнуть головой, чтобы согнать плохое настроение и натянуть на губы держурную улыбочку.

— Как тебе тут? — она слегка повернула голову в его сторону, оценивающе пробегаясь глазами по костюму. — Должна признать, что амплуа плохого парня-байкера тебе идёт больше, чем смокинг. Но даже так ты выглядишь вполне неплохо.

Губы Ильи покрылись рябью улыбки, и он сам оценивающе скользнул по своим туфлям и брюкам.

— Мне самому больше нравится амплуа байкера, пташка. Не помню, когда последний раз надевал костюм, и уже забыл, что это не самая удобная одежда. Но приди я сюда в джинсах и толстовке, твоя семья бы просто возненавидела меня.

Она тихо смеётся, и Стрелецкий физически чувствует, как Ада выдыхает в его присутствии. Её напряжённые плечи расслабляются, дежурная маска трескается, а сама она, кажется, уже не стесняется распускать свои очаровательные крылашки. И этот факт безмерно греет его душу.

— Ты не обязан надевать на себя костюм, чтобы понравиться моей семье. Моему отцу, кроме него самого, никто не нравится.

— О, пташка. Это так обнадёживающе…

Стрелецкий сам не может сдержать тихого смеха, из-под прищура серых глаз наблюдая за Адалин, но только