Книга Цветок яблони - Алексей Пехов

— О чем ты?

Нэ зачерпнула горсть песка:

— Протяни руку. Ну?

Он отложил кинжал, дал раскрытую ладонь, покрытую рыбьей слизью и кровью. Нэ высыпала на нее то, что держала в кулаке.

— Вот так.

Вир тупо уставился сперва на свою руку, затем на усмехающуюся Нэ. Не поверил.

— Что? Ты серьезно?! Настолько просто?! Всего лишь отдать?

— Ну, для великого волшебника просто. Да. Лишь отдать. Как я только что тебе. Скупое действие на три секунды. Но не отдал никто. Вдумайся в это. Сперва потому, что боялись их. Потом, с появлением Вэйрэна, не доверяли. Потом шла война на истребление. Кто же отдаст врагу самое совершенное оружие? Любой молокосос, пришедший в Талорис, первым делом узнавал об этом.

— Потому что асторэ могли обмануть их?

— Что? Нет. Потому что магию можно было отдать только добровольно. Все равно как один из артефактов Шестерых — шаутту. Сами демоны ни в жизнь не прикоснутся к тому же колокольчику, пока сам им не дашь. Что такое, Бычья голова? На тебе лица нет.

— Значит, такова моя участь? Если бы не ты?

Меч, темный широкий клинок, все еще был у нее перед глазами. А также лицо человека, которого она больше никогда не увидит.

— Не встреть ты меня, не пройди мы путь вместе, вряд ли когда-нибудь твоя дорога пересеклась с Нэко.

— Она искала тзамас.

— Она искала асторэ. Но нашла некроманта. Лишь случай. Но в его смерти можешь винить меня. Я стал той тетивой, что отправила стрелу в полет, и она нашла цель.

— Потому что рассказал о мече на Тропе Любви? Перестань. С таким же успехом я могу винить себя, что рассказала тебе.

— Нет, — он посмотрел ей в глаза. — Я знал, кого она нашла. И, зная это, рассказал про меч. Понимал, к чему это приведет, и поступил… подло, некрасиво, жестоко. Любое из этих слов подойдет, пускай я и готов оправдаться войной.

— Жертва одного ради многих?

— Я не оправдываю себя такими высокими словами.

— Ты отдал его, чтобы она не тронула меня. Потому что не справился бы с таувином подобной силы.

— Да. Эта одна из причин, — признал он. — Хотя я очень сомневаюсь, что она пошла бы наперекор моей просьбе. Но основная: я видел, на что способен таувин с полноценным мечом. Она, тот молот, что выступит против силы Вэйрэна, если только мы сможем проникнуть в его башню. Если у Бланки получится отрыть брешь на ту сторону.

— Я понимаю.

Шерон, действительно, понимала. Что поставлено на карту. И сколько сейчас стоит жизнь. Любого из них. Ради того, что должно быть завершено. Будущего Найли. Других.

Слишком мало. Но от этого не менее печально. Как и от знания, что готова платить цену. Порой просто неподъемную.

— Я никогда не обманывал тебя, — сказал он ей. — Тебе известно больше, чем всем живущим сейчас. О том, что происходило в прошлом, о Тионе, его выборе и планах. О том, что я узнал на Талорисе. Но ты должна понять, сейчас мы встали на дорогу, с которой нет возвращения, и я хотел бы забрать свое обещание назад. О том, что ты пойдешь со мной на ту сторону. Мы не вернемся оттуда. Не желаю, чтобы ты осталась в том мире. У тебя есть еще дела здесь.

— А у тебя? — тихо спросила она. — Свою историю ты так сильно хочешь завершить?

— Ну. — Он улыбнулся и по-мальчишески встрепал свои непокорные волосы. — Согласись, это будет достойное завершение. О другом и мечтать нельзя.

— Нет. — Резко ответила Шерон. — Я не позволю тебе бросить меня вот так просто. В мир смерти ты пойдешь только с некромантом. Никогда больше не говори со мной об этом. Пообещай, что твое слово не будет тобой нарушено.

Мильвио склонил голову:

— Обещаю, сиора.

Глава 18. Новая надежда

Когда огонь волшебника уничтожил их, эйвы потеряли надежду. Великий дуб, дотягивающийся до трех солнц, никогда больше

не будет расти в этом мире.

Но кроме эйвов об этом скорбели и другие…

Вэйрэн

Ему снова снилось, что он Тион. Замер между небом и пропастью, балансируя на золотой нити. И стальной веер в его руке, легкий, словно пушинка, не дает рухнуть в ревущую бездну. Впереди, за золотым мостом, сияло синим светом одинокое окно в громаде зловещей башни…

Тэо полагал, что это участь асторэ, веселая каверза судьбы, какой-то невероятный план Шестерых, смысл которого он не в силах познать. Это никак не могло быть совпадением — третий раз приходить в себя, вырываться из забвения, покидать мир, в котором шелестят дубовые ветви и вода льется в источник эйвов, оказываясь на корабле, идущем через море.

Сперва дорога в Нимад, затем бегство из Карифа и вот снова он плывет… куда-то.

С учетом того, что от моря до Четырех полей — сотни лиг, это означает, что прошло довольно много времени. Пружина вновь провалился в забытье, восстанавливая силы, и теперь мог только гадать, куда они едут, и кто эти «они». Что случилось после битвы?..

Низкий потолок, запах смолы и дегтя, гнилых досок, слабой сырости, моря, соли, крыс, пряностей… Трюм, в котором перевозили товары из герцогства в герцогство. Конечно же, трюм.

Темно, детали окружения вырисовываются из мрака едва различимо. Скорее угадываются, чем видятся.

Кроме него, здесь находились и другие люди. Он слышал их храп и сонное дыхание.

Акробат осторожно сел. Немного кружилась голова, ныли раны, в крови все еще тек яд шауттов. Он прекрасно помнил битву, помнил тени, и как они наносили ему ранения.

Теней явилось слишком много, чтобы из того боя выйти не отравленным той стороной. Но этот яд теперь ощущался иначе. Куда слабее. Он ныл в костях, чуть туманил зрение, но сильной боли больше не было. Тэо, словно мутский мангуст, несколько раз укушенный каменными змейками, переносил отраву демонов куда лучше, чем прежде.

А, может, ему легче потому, что во рту ощущался знакомый вкус отвара из цветов Талориса.

Ни пить, ни есть не хотелось, а вот проветрить голову — очень даже. По скрипучему наклонному трапу он вылез на палубу, перевернув на пути чью-то металлическую кружку, и та загремела по доскам. Кто-то сонно бросил ругательство, другой голос попросил заткнуться.

Оказавшись наверху, Тэо столкнулся с высоченной, нескладной старухой. Она покосилась на него, загораживая дорогу, а затем сделала шаг в сторону, пропуская, возвышаясь над не самым низким Тэо, словно какой-то дом.

— Спасибо, — поблагодарил он ее.

Пассажирка помедлила, задумчиво провела рукой по короткому ежику седых волос и, наконец, кивнула. Едва заметно, словно сомневаясь в правильности того, что она делает.