Книга Тень Серафима - Наталья Корнева

Не сравнить эту роскошь с болезненной бледностью лилейных гербов Ледума! Да ещё и корни тех дьявольских растений нахально ползут прямиком в небо, словно насмехаясь над догматами Церкви.

За любовь к ярким пурпуровым цветам в официальных хрониках Аманиту иногда возвышенно именовали Островом Роз. Разумеется, никакой воды в окрестностях столицы, равно как и в других городах Бреонии, практически не было. Но метафоричное упоминание это служило символом изобилия и благодати.

Розы — благородные королевы цветов. Любимые дети геральдики, с далеких времен розы являлись олицетворением красоты, верности и одновременно блистательности. Глядя на них, сердце наполнялось гордостью, а в памяти невольно всплывало великолепие прежних побед.

Побед, заслуженные результаты которых у них сумели украсть.

— Может, ещё и белым демоном его назовёте, вслед за нашими церковниками? Немыслимо…

Советник вновь молча поклонился.

— Ума не приложу, где лорд Эдвард раздобыл все свои могущественные алмазы, — в недоумении проронил глава Первого дома, — знаменитые древние алмазы. Где он отыскал «Властелин»? В прежние времена правители Ледума, уж конечно, не располагали столь редкими драгоценностями. Даже в сокровищницах Аманиты едва ли соберется такое количество легендарных камней прошлых эпох. Воистину, в этом есть какая-то демоническая тайна.

— Правитель Ледума хранит много секретов, — с готовностью согласился Лукреций. — Именно поэтому он столь опасен.

— Допустим, — чуть мягче произнес лорд, отводя глаза. — Но какое решение можете вы предложить вместо войны, на которую нас провоцируют?

— Неразумно первыми открыто нападать на Ледум, в то время как он стремится выбить почву у нас из-под ног, грамотно лишая вассалов. Силой этот колосс не свалить, по крайней мере, пока. Принудите лорда к неповиновению, не оставьте ему другого выхода. Продолжайте мягко настаивать на приглашении: правитель Ледума наверняка не захочет склонить головы. Лорд проигнорирует церемонию, что наверняка вызовет всеобщее осуждение и порицание…

— Наверняка, — сквозь зубы процедил Октавиан. — Но что нам с того? Он занят этим беспрерывно. И совершенно пренебрегает мнением общества.

В этих словах проскользнуло что-то, отдаленно похожее на зависть.

Определенно, правителю Аманиты было по душе устройство Ледума, такого свободного и одновременно такого подчиненного своему лорду. Сила этого города крылась в его лорде и зависела от него, власть целиком была сосредоточена в одних руках.

В Аманите же даже он, имеющий высший титул и облеченный властью лорда-защитника, не всегда имел достаточно власти, чтобы изменить что-то в своей собственной жизни. Смешно, не правда ли?

— Вы не ошибаетесь, но сейчас другое дело, — терпеливо продолжил советник. — Скандальное поведение лорда Эдварда обычно касается только его самого и служит причиной лишь для досужих сплетен и известной славы. Когда же лорд станет единственным препятствием к объединению конфедерации, да еще и перед лицом внешнего врага… Ему трудно будет сохранить лицо. Позвольте правителю Ледума сорвать церемонию. Когда все соберутся, объявите, что верховный лорд вступит в свои права только в присутствии и с согласия всех вассалов — как первый среди равных. Упирайте на возрождение величия единой Бреонии, на усиление всеобщей безопасности. Скажите, что всеми силами желаете избежать братоубийственной войны — ведь жители не должны расплачиваться за ошибки своих правителей. Нужно настроить простых людей против правителя Ледума и его режима. К тому же, на церемонию не явятся те, в ком вторая столица черпает ресурсы, те, кто таким образом отважатся без околичностей подтвердить лояльность нашему противнику. Ледум — лакомый кусок, который нам пока не проглотить. Однако, с меньшими городами справиться будет куда легче. Вот ими и займемся. Шаг за шагом мы одолеем их все. Мы должны перенять ту самую стратегию, которую использует сейчас против нас Ледум.

Внимательно выслушав слова советника, Октавиан внезапно почувствовал сильную усталость. Какая сложная и долгая борьба предстоит, как утомительна одна мысль о ней. Это было совсем не в его характере — плести интриги, бить исподтишка. Сможет ли он когда-нибудь привыкнуть, смириться с такой неприятной реальностью? Сможет ли он всегда думать только так, как положено политику, и похоронить личное?

— Ваши речи говорят о дальновидности и зрелой мудрости, Лукреций. Я склонен прислушаться к ним, — правитель помолчал еще немного, прежде чем задать вопрос, который беспокоил его многие, многие годы. — Скажите, почему вы отказались когда-то от титула лорда несмотря на то, что вас готовили к вступлению на престол с самого рождения? Отец всегда любил вас, первенца, сильнее… если быть откровенным, наш лорд любил только вас. У меня нет и тени сомнений, что вы с честью справились бы со всеми непростыми обязанностями.

Сильные внешние враги — это лишь одна сторона медали текущего положения дел. Вторая сторона, которая тревожила Октавиана не меньше, а может быть даже и больше, — серьезные внутренние проблемы столицы.

Лорд желал бы укрепить свою власть, сделать ее более осязаемой и реальной. Для этого нужно было дать укорот могущественной родовой знати, как-то ослабить их цепкую хватку на горле и постепенно привести в покорность. Как это сделать, еще только предстояло решить.

— У меня иное мнение на этот счет, — уклончиво отозвался советник, и в голосе его проявились нотки немного пугающей одухотворенности. — Я не желал нести бремя абсолютной власти и ответственности, вкушать сладость и горечь этого искусительного плода. С другой стороны, я мечтаю участвовать в формировании государства, близкого к идеальному, в котором ложь, насилие и нищета будут сведены к минимуму. Государства, которым можно было бы искренне гордиться. Этим и занимаюсь, разумеется, скрытно, по мере скромных сил. Долгое время наблюдая за вами, Октавиан, я счел вас достойным возглавить такое государство. Прежний лорд был иным. Вы же подлинный избранник небес, и ваша миссия чрезвычайно важна. Вы рождены, чтобы объединить Бреонию под священной рукой верховного лорда. Нет человека, который более вас заслуживает этот титул. На пороге ожидающих всех нас больших перемен и трудностей я хотел бы заверить вас в своей безоговорочной преданности. Я могу быть предан только вам. Я признаю вас своим сюзереном и готов служить для вашего блага, которое неразрывно связано для меня с благом Аманиты и всей Бреонии. Позвольте мне принести обет в знак искренности своих слов.

— Что ж… Ваше доверие — большая честь для меня, советник, — не стал возражать Октавиан, удивленный и глубоко тронутый верноподданническими чувствами брата.

Не такого он ожидал от сегодняшней приватной аудиенции.

Лукреций тем временем приблизился и, преклонив колени, на старом языке духовенства произнес слова традиционной клятвы. Старый язык по-прежнему широко использовался в столице для разных официальных поводов.

— Ваша воля — высшая ценность для меня теперь, — провозгласил в заключение советник, скрепляя свои слова поцелуем полы царственных пурпурных одежд. — Клянусь, я буду верен вам и в жизни, и в смерти, мой лорд.