Книга Возвращение алтаря Святовита - Алексей Борисов

– А нам что делать?

– Вынимайте ружьё из ящика, будем прицел устанавливать.

К часу ночи я не просто исходил вокруг всю деревню, состоящую из двух десятков дворов, облепивших большак, а даже побывал возле деревянного моста и подкрадывался к крайнему дому; не впритык к палисаднику, но достаточно близко, чтобы сторожевые псы начали свою песню из будок. Не сказал бы я, что немцы, расслабленные «прогулками» по Франции и Польше, были беспечны. Посты выставлены везде, где надлежало быть, и безнаказанно шастать по деревне смог бы только невидимка, но этого и не требовалось. Танки стояли. С торчащими кое-как ветками, с наваленным по бортам и на корме барахлом, в общем: не такие уж грозные, как я представлял, но с одним неприятным сюрпризом. Каждая машина находилась напротив своей избы, где заночевал экипаж, как раз между двумя строениями. Тем самым не давая возможности поразить их ни слева от дороги, ни справа, ни с околицы, да и для артиллерии задача была бы непростой. Всё же обстреливать своих мирных жителей, зная, что в домах находятся дети, не каждый сможет. Ситуация складывалась из ряда вон выходящая. Единственным подходящим местом, откуда можно было вести прицельную стрельбу, оставалось колхозное поле, да и то с него можно было попасть только по первому танку, развёрнутому башней с короткой пушкой как раз на огород. За вытянувшимися шагов на двести стройными рядками картофельной ботвы возвышались несколько стогов недавно скошенного сена, откуда через лужок несложно ретироваться к лесополосе. Там мы и залегли, приспособив под бруствер старый пень. «Тройка» виднелась как на ладони, в прицел теоретически попадала и кабина грузовика, стоящего за ним, но из-за разросшейся сирени об этом думать не следовало. Младший сержант с моей помощью включил ночной прицел и даже поводил стволом ружья, прикидывая, стоит ли рисковать, перед тем как отключил питание. Счастливые, как известно, часов не наблюдают, спешу заметить, мы хоть и не грустили, но точно были не из их числа. На фосфоресцирующий циферблат время от времени посматривал и Литвиненко, и я, и даже Ваня, которому они видны не были, но он вытягивал шею, силясь что-нибудь рассмотреть, иногда переспрашивая у своего товарища: «Сколько там натикало, может, пора?» Стрелочки совершали свой оборот, и мы всё реже обращали взор в сторону свесившего свои ветви к самой воде тальника, напротив которого покоилась лодка. Странно, но за всю ночь я, кажется, ни разу не посмотрел на небо – с охотою, с живым чувством в душе, когда заворожённо предаёшься мечтаниям. Это совсем не означало, что я и в самом деле не замечал его. Как говорится, имеющий глаза не может не видеть, как оно раскинуло своё звёздное покрывало над ним, подмигивая мерцающими звёздами. А сегодня как-то вот случилось, что только в томительном ожидании, массируя шею, я с любопытством поднял глаза вверх. Ничего особенного там не было. Даже облачков, которые в июне будто бездомные скитальцы сбиваются в караван и плывут чуть ли не ночь напролёт, стараясь успеть до утра освободить путь светилу. Где-то там, в бездонной глубине, для каждого из нас сияет путеводная звезда, и каждый надеется на её благосклонность. Сверкнёт ли она для Огородникова? Наверно, уже нет.

– Без пяти, – произнёс я, – включай.

Младший сержант повернул тумблер и замер, ожидая команды. Ваня приготовил запасную обойму, и тут за рекой послышался шум. Не там, у оставленной лодки, где мы все ожидали хоть что-то услышать, а со стороны моста. Через минуту уже отчётливо можно было различить лязг, который ни с чем нельзя было спутать. С того берега, тяжело гремя гусеницами к деревне ехал танк. Бывалый механик только по звуку двигателя может определить, что за махина мнёт землю, но сейчас никто из нас, даже силясь, не мог понять, что же там тарахтит? Пулемётная очередь и выстрел из пушки слились воедино. Где-то в начале деревни прозвучал взрыв, затем снова размеренная трель «дегтяря», и Литвиненко, сам того не ожидая, на мгновенье опережая мою команду, нажал на курок.

Бах! Бах! Бах! – Пять выстрелов, один за другим, а панцеру хоть бы хны.

– Попал! Гори, сука! – ругается Литвиненко.

В это время, пока идёт перезарядка, в начале деревни раздался ещё один выстрел, после которого избы осветились вспышкой взрыва и с крайнего овина начала ползти соломенная крыша, да и сама постройка, треща деревом, пришла в движение, складываясь как карточный домик, на месте которого появился Т-26 с включёнными фарами. Но это не всё, проложив дорогу, танк пополз дальше, а за ним на короткой цепи ещё один. Именно он вёл огонь из пушки, причем весьма эффективно, так как следующий выстрел вновь сопроводился ярким сполохом огня. Мы на секунду забыли обо всём, уставившись с Литвиненко на движущиеся машины, чуть не пропустив ещё одно событие.

– Смотрите! – подал голос Ваня, направив бинокль вправо от нас.

Место, куда указывала его рука, было тем самым, откуда мы ждали Огородникова. Оттуда по направлению к лесу бежали люди. Я насчитал троих с двумя детьми и ещё пару, нёсших над головой надувную лодку. Несомненно, с лодкой были бойцы старшего лейтенанта, а вот где он сам, можно было догадаться. Сцепка из танков, обходила деревню огородами, больше не стреляя (снаряды иссякли или не было подходящей цели), как за ней хлопнул разрыв гранаты. Шустрого немца, виновника безобразия, я заметил не сразу. В белой майке, трусах и пилотке на голове, он бежал за танками с гранатой в руке со стороны моста, и наконец, Литвиненко тоже улыбнулась удача. На восьмом выстреле вражеская «тройка» вздрогнула, потянулся дымок, и, смачно выразившись, младший сержант повернул ствол, в поисках какой-либо другой мишени. Немца с гранатой если и не разорвало, то часть грудины уж точно вырвало, и коли кто-то видел, как заканчивает вращаться юла, резко падая на бок, то с врагом произошло именно так. Подобно картонке при сильном ветре его оторвало от земли, крутануло и отбросило на штакетник. На этом какие-либо угрозы со стороны фашистов закончились. Храбрецов больше не нашлось, зато появились другие, отчаянно пытавшиеся спастись. То тут, то там из окон выпрыгивали полуодетые фигуры, на себе испытавшие ужас положения, в котором сутки назад оказались советские танкисты в Южном городке. Не ожидая внезапного нападения, они с криками метались в разные стороны, то к горящим машинам, готовым вот-вот взорваться, то к огородам, где я садил по ним из винтовки, то к мосту. В горячке боя мы даже не заметили, как стрелять стало не по кому, а наши танки уже отошли метров на двести от деревни, свернув к Цыганскому шляху. Пора было и нам сворачиваться. Подхватив ружьё, короткими перебежками бронебойщики побежали к пролеску, каждый раз останавливаясь, пока их не нагонял я, прикрывая отход. Так и бежали, до заветного кустарника, где возле грузовика еле перевели дух. Из деревни вдогонку раздавалась остервенелая стрельба, несколько раз рявкнула пушка, соревнуясь в меткости с лесным зверьём, и как я понял, безуспешно. Третий час на носу, скоро светать начнёт, а выбравшихся с той стороны всё не было. Сцепка из наших танков, облепленная людьми, появилась, когда с фонарём в руках Ваня чуть было не отправился назад, искать заблудившихся. На башне первого сидел Огородников, и, добравшись до нас, он соскочил на землю.

– Ух, чудом прорвались! Прав ты был, через Каменицы не пройти. Немцев как тараканов. Слава богу, Соколов с Петренко никуда от Красного двора не ушли. Прятались возле своих танков. У одного пушка из строя вышла, а у второго мотор сдох. Спасибо, Василь Сидорович подсказал, где их искать, если что, да приказ написал. Иначе так бы и остались там дожидаться. Товарищ военинженер второго ранга, бензином не поделитесь? На честном слове ехали.