Книга Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию - Мишель Эке́м де Монтень

РОНЧИЛЬОНЕ, тридцать миль. Лошадей я нанял до Лукки, каждую за двадцать джулио, и возчик обязался сам оплачивать свои расходы.

В понедельник утром я был удивлен, почувствовав столь пронизывающий холод, что мне показалось, будто я никогда не испытывал такого, и при этом видел, что в этой области еще не закончен сбор винограда. Я приехал к обеду в

ВИТЕРБО, где достал свои меха и всю свою зимнюю одежду. Оттуда приехал пообедать в

САН ЛОРЕНЦО, тридцать восемь миль; и из этого селения отправился на ночлег в

САН КВИРИКО, тридцать две мили. Все эти дороги были приведены в порядок в нынешнем году по приказу герцога Тосканского, и это прекрасная и очень полезная работа для населения. И Бог вознаградил за нее, поскольку эти дороги, прежде очень плохие, теперь стали очень удобными и весьма торными, почти как городские улицы. Было удивительно видеть поразительное количество людей, направлявшихся в Рим. Упряжные лошади, чтобы доехать туда, стоят очень дорого, но на обратном пути их отдают почти за бесценок. Неподалеку от Сиены имеется «двойной» мост, то есть мост с желобом, по которому перебрасывают воды другой реки – такие встречаются и в некоторых других местах[815]. Вечером мы прибыли в Сиену.

СИЕНА, двадцать миль. Этой ночью я два часа промучился из-за колики и считал, что чувствую выход камня. В четверг рано утром ко мне пришел Гульельмо Феличе, врач-еврей, и много разглагольствовал об образе жизни, который я должен соблюдать в отношении моего почечного недуга, и о песке, который у меня выходит. Я, не мешкая, уехал из Сиены; колика возобновилась и продлилась три-четыре часа. По истечении этого времени я заметил по сильной боли, которую почувствовал в нижней части живота и во всех прилегающих угодьях, что камень вышел. Я приехал к ужину в

ПОНТЕ А ЭЛЬСА, двадцать восемь миль. У меня вышел камешек побольше просяного зернышка и немного песка, но безболезненно и без каких-либо трудностей на проходе. Я уехал оттуда в пятницу утром и остановился в

АЛЬТОПАШО, шестнадцать миль. Я остановился тут на час, чтобы задать овса лошадям. Еще у меня без большого труда и с большим количеством песка вышел камень, длинный, частью твердый, а частью рыхлый, величиной с крупное пшеничное зерно. Нам попалось по дороге много крестьян, одни из которых обрывали виноградные листья, которые они сохраняли на зиму, чтобы кормить свою скотину; другие собирали папоротник для подстилки. Мы приехали на ночлег в Лукку.

ЛУККА, восемь миль. Меня навестили многие дворяне и ремесленники. В субботу, 21 октября, утром я вытолкнул наружу камень, который на некоторое время застрял в мочеточнике, но затем вышел без затруднений и без боли. Он был почти круглым, твердым, массивным, неровным, белым внутри, рыжим снаружи и размером гораздо больше зерна; и тем не менее при этом у меня по-прежнему выходило некоторое количество песка. Благодаря этому видно, что природа подчас успокаивается сама собой, поскольку я чувствовал, как это выходит при естественном мочеиспускании. Слава богу, что эти камни выходят таким образом, без острой боли и не расстраивая мои дела.

Поев винограда (поскольку в этой поездке я ел утром очень мало, даже почти ничего), я выехал из Лукки, не дожидаясь некоторых дворян, желавших меня проводить. Дорога была хорошей, часто очень ровной. Справа от меня были невысокие горы, покрытые бесконечным множеством оливковых деревьев, слева болота, а еще дальше море.

Я видел в одном месте государства Лукки машину, наполовину развалившуюся из-за небрежения правительства, что причиняет большой ущерб окружающим деревням. Эта машина была построена, чтобы осушать болота и сделать их плодородными[816]. Выкопали большой ров, в начале которого поставили три колеса, которые крутила вода быстрого ручья, стекавшего с горы. Эти колеса, приведенные таким образом в движение, вычерпывали с одной стороны воду изо рва прикрепленными к ним черпаками, а с другой – выливали ее в канал, выкопанный с этой целью выше и со всех сторон окруженный стенами, который выносил эту воду в море. Вот так и осушалась вся окрестная область.

Я проехал через крепость герцога Флорентийского, которая называется Пьетра Санта, весьма большую, где имеется много домов, но мало людей, чтобы жить в них, потому что воздух здесь, как говорят, настолько плохой, что не годится для жизни и большинство жителей тут умерло либо чахнут. Отсюда мы приехали в Масса ди Каррару.

МАССА ДИ КАРРАРА, двадцать две мили, селение, принадлежащее князю ди Масса из дома Чибо[817]. На невысокой горе виден красивый замок, наполовину окруженный хорошими стенами, а ниже и вокруг проходят дороги и располагаются дома. Еще ниже за пределами стен находится предместье, которое простирается на равнину; оно тоже изрядно окружено стенами. Место красивое, прекрасные дороги и красивые расписанные дома.

Я был вынужден попробовать здесь молодые вина, потому что в этих местах других не пьют. Тут знают секрет, как их осветлять с помощью деревянной стружки и яичных белков, так что им придают вид выдержанных, хотя в них сохраняется какой-то непонятный неестественный вкус.

В воскресенье, 22 октября, я проследовал довольно ровной дорогой, по-прежнему имея слева от себя Тосканское море на расстоянии выстрела из аркебузы. На этой дороге мы увидели между морем и нами не очень значительные руины, про которые местные жители говорят, что в давние времена тут был большой город, называвшийся Луна[818]. Оттуда мы приехали в

САРЦАНУ, землю Генуэзской синьории. Тут виден герб республики, на котором изображен св. Георгий на коне;

она здесь держит швейцарский гарнизон. Когда-то ею владел герцог Флорентийский, и если бы князь ди Масса не встрял между ними, чтобы их разнять, нет никакого сомнения, что Пьетра Санта и Сарцана, граничащие с обоими государствами, беспрерывно переходили бы из рук в руки.

По отъезде из Сарцаны, где мы были вынуждены заплатить четыре джулио за смену лошади, там сделали большой пушечный залп, из-за того что там проезжал дон Джован де Медичи, побочный брат герцога Флорентийского, который возвращался из Генуи, где по поручению своего брата виделся с императрицей[819] в числе многих других принцев Италии. Больше всего шума произвел своим великолепием герцог Феррарский; он поехал в Падую навстречу этой государыне с четырьмястами каретами. Он просил у Венецианской синьории позволения проехать через их земли с шестью сотнями лошадей, они ответили ему, что дозволяют, но с гораздо меньшим количеством. Так что герцог рассадил всех своих людей по каретам и повез их всех, сократив таким образом количество лошадей. Я встретил принца [Джанни де Медичи] по дороге. Это молодой человек, он весьма недурен собою; его сопровождали двадцать хорошо снаряженных человек, но сидевших на упряжных лошадях, что в Италии никого не бесчестит, даже принцев. Проехав Сарцану, мы оставили слева дорогу на Геную.