Книга Горячие сражения Холодной войны. Неизвестные страницы - Николай Платошкин

В начале 1990 года существовали три модели решения германского вопроса:

— созыв общеевропейской конференции (например, в рамках СБСЕ). Эта конференция должна была зафиксировать итоги Второй мировой войны, включая нерушимость границ в Европе. К такой модели склонялись СССР, Польша и Чехословакия (у власти там уже находились в то время некоммунистические правительства). США и ФРГ были решительно против, так как полагали, что международная конференция с участием десятков стран затормозит процесс объединения Германии;

— созыв конференции четырех держав-победительниц. Такой вариант предпочитали в Москве, а также в Лондоне и Париже. США уже давно считали четырехсторонний формат анахронизмом, а ФРГ его прямо отвергала как «диктат победителей»;

— третий вариант предполагал, что об объединении должны договориться ГДР и ФРГ, а четыре державы должны просто зафиксировать то, что согласовали немцы.

И США и ФРГ предпочитали именно третий вариант, и проблема была только в том, как заставить Москву согласиться с этой формулой. 30 января 1990 года госдепартамент США разработал формат переговоров по объединению Германии, ставший известным как «2+4».[471] Это означало, что два германских государства должны были согласовать параметры объедения, а четыре державы победительницы утвердить только внешние аспекты объединения, главным образом, неизменность границ объединенной Германии.

В этот же день 30 января Модров прибыл в Москву и Горбачев согласился на вариант постепенного движения к конфедерации ГДР и ФРГ, не зная, что в Вашингтоне и Бонне от этой схемы уже отказались. 7 февраля Коль объявил, что вскоре будет заключено соглашение о валютном и экономическом союзе ГДР и ФРГ, предполагавшее введение в ГДР марки ФРГ Естественно, что ни о какой реальной независимости ГДР в этом случае говорить уже не приходилось.

В начале февраля 1990 года Бейкер презентовал формулу «2+4» Геншеру. Последний был в восторге и настаивал именно на «2+4», а не «4+2», т. е. приоритет должны иметь немцы, а не державы победительницы. Министр иностранных дел ФРГ просил Бейкера подождать с реализацией формулы до выборов в ГДР 18 марта 1990 года (первоначально они были намечены на май, но оппозиция по просьбе Коля заставила Модрова перенести их март). После выборов, как рассчитывал Геншер, и ГДР, и ФРГ будут говорить на одном языке.

В начале февраля 1990 года Бейкер отправился в поездку по Европе, чтобы убедить и Москву, восточноевропейские страны и союзников по НАТО в формате «2+4». Министр иностранных дел Франции Ролан Дюма сказал, что должен проконсультироваться с Миттераном, но заметил, что предпочитает все же «4+0» (т. е. советский вариант). Президент Чехословакии, известный диссидент Гавел, побаивался объединенной Германии и предпочитал вариант международной общеевропейской конференции.[472]

7 февраля Бейкер провел в Москве переговоры с Шеварднадзе. Тот был в хорошем настроении, так как только что Горбачев в очередной раз добился одобрения своей политики на пленуме ЦК КПСС, в том числе предложения исключить из конституции СССР статью 6 о руководящей роли КПСС в советском обществе. Что касается германского вопроса, то Шеварднадзе по впечатлению Бейкера точно не знал, какой механизм обсуждения германских дел предпочесть. То он был за СБСЕ, то говорил, что «история не простит нам, если мы эффективно не задействуем четырехсторонний механизм».[473] Наконец он сказал то, что хотел услышать Бейкер: «…вопрос объединения должен быть решен германской нацией и немецким народом, но он должен знать о точке зрения других». Фактически это и было согласием на механизм «2+4».

Горбачев вел переговоры с Бейкером в прекрасном расположении духа после своей «победы» на пленуме ЦК. Он отмахнулся от сообщений иностранной прессы об ухудшении ситуации в СССР. По германскому вопросу он предложил формулу «4+2». Но к удивлению Бейкера Горбачев пошел даже дальше Шеварднадзе, заявив, что события в Германии движутся быстро и надо к ним приспосабливаться. Если Шеварднадзе говорил Бейкеру о советском общественном мнении, где со времен войны распространены сильные опасения насчет единой Германии, то Горбачев сказал, что ничего страшного в единой Германии нет. Советский лидер даже заметил, что у Москвы гораздо меньше опасений на сей счет, чем у Лондона и Парижа. Впервые, вспоминал Бейкер, он наблюдал столь явный диссонанс между Горбачевым и Шеварднадзе.[474] В конце концов, Горбачев довольно легкомысленно заметил, что не видит большой разницы между «2+4» или «4+2». Госсекретарь США «быстро и спокойно» принял это к сведению. Бейкер написал письмо Колю, который уже находился на пути в Москву: «В то время как у него (Горбачева. — Авт.) явно есть реальные опасения относительно германского объединения — некоторые из которых, возможно, связаны с теми чувствами, которые прошлое вызывает в Советском Союзе — он вероятно будет двигаться по этому пути при деликатном подходе, который даст ему прикрытие или объяснение для его действий».[475]

10-11 февраля 1990 года Коль находился в Москве и Горбачев согласился с тем, что немцы могут жить в едином государстве (т. е. от конфедерации уже отказались) и что время объединения должны определять сами немцы. В ответ ФРГ согласилась на расплывчатую формулу, что процесс объединения Германии должен проходить в рамках реформирования всей структуры европейской безопасности. К тому же Коль обещал выполнять соглашения о поставках товаров в СССР, которые были ранее заключены с ГДР.

Вопрос объединения Германии фактически был предрешен в Оттаве, где 11–14 февраля 1990 года проходила ранее запланированная конференция НАТО и ОВД по «открытому небу» — контрольному механизму разоружения. Ролан Дюма сообщил Бейкеру, что Франция не возражает против формулы «2+4», хотя предпочла бы «4+2». Бейкер «занервничал», опасаясь, что Дюма может договориться об этой единой позиции с Шеварднадзе и тогда формула «2+4» может не пройти. Он приказал своему помощнику немедленно организовать встречу с Шеварднадзе еще до того, как советский министр успеет переговорить с Дюма. В этот критический для мировой истории промежуток времени Бейкер встретился с министром иностранных дел Великобритании Хэрдом и тот рассказал, что виделся с Шеварднадзе. Последний находился в «меланхолии» и был готов согласиться на «2+4». Бейкер сказал, что надо немедленно «застолбить» (lock in) СССР на этой позиции.

В 16.25 12 февраля Бейкер «вытащил» Шеварднадзе с заседания конференции, с удовлетворением отметив про себя, что встреча советского и французского министров была перенесена на более поздний срок. Но Шеварднадзе четкого согласия на формулу «2+4» не дал — он все еще колебался. Бейкер отметил для себя, что и Польша явно под советским влиянием склоняется к формуле «4+2», опасаясь остаться один на один с ФРГ в вопросе о границах.