Книга Полуночная принцесса - Джо Гудмэн

– Я сказала Кристиану, что Стивен был моим женихом, потому что Стивен хотел, чтобы я это сказала. Я думала, после этого он заткнется, но не тут-то было. На самом деле все несколько сложнее, чем хотел бы представить Стивен. Да, мы с ним действительно были помолвлены, но это длилось совсем недолго и я расторгла помолвку еще до того, как о ней объявили официально. Об этом знали всего несколько директоров банка. Вряд ли Стивен поставил их в известность о том, что я передумала выходить за него. Портрет, что ты видела в банке, Сьюзен, был написан в то время, когда мы были помолвлены. Это было в конце июля… сразу после моего возвращения из Европы. – Дженни замолчала, догадавшись по растерянным лицам своих слушателей, что ее не совсем понимают. – Наверное, я не с того начала, – сказала она, – думаю, надо сначала рассказать вам о моем отце.

– Мы все наслышаны о Чарлзе Ван Дайке, – сказал Скотт, – его финансовые успехи ни для кого не были тайной.

– Верно, – откликнулась Дженни, – но еще он был очень домашним, семейным человеком. Его не так привлекали светские рауты, как мою мать. Он любил повторять, что ему гораздо уютнее в собственном доме. «Так с какой стати я буду разодеваться в пух и прах и идти к кому-то в гости?» – Дженни улыбнулась, вспомнив ворчание отца. – Папа часто смешил нас своими высказываниями. Он выпячивал грудь, готовясь к пламенной речи, а потом выдавал какую-нибудь глупость, и мы все покатывались со смеху.

Кристиан слушал, забыв про остывающий кофе. Он выпрямился в кресле, а чашку с блюдцем поставил на массивный подлокотник.

Дженни, казалось, не замечала Кристиана. Она продолжала говорить, сплетая ткань рассказа из нитей своих воспоминаний.

– Папа часто отпускал маму в театр и на вечера в сопровождении других мужчин. И Вильям Беннингтон был одним из таких мужчин, хотя в то время я об этом не знала. Вдовец, партнер моего отца по бизнесу – думаю, у папы не возникало сомнений в его порядочности. Если и был какой-то скандал, то я о нем не знала. В тс дни я вела довольно замкнутую жизнь – впрочем, как и сейчас. Правда, тогда я находилась под покровительством отца. Он вовсе не был так снисходителен, как может показаться на первый взгляд. Да, он называл меня Принцессой, когда я была упрямой и требовательной, но это еще не значит, что он во всем мне потакал. В нашем доме он был властителем. Чаще всего он звал меня Дженни – чтобы я не очень зазнавалась, как он говорил. Мама считала это глупостью – у меня же было другое имя, и очень хорошее. Вообще-то Дженни – это сокращение от моего второго имени, девичьей фамилии моей матери.

Скотт звякнул чашкой о блюдце.

– Дженнингс, – тихо произнес он, осененный догадкой, – Лилиан Дженнингс! Боже мой, кто бы мог подумать? Значит, твой дед…

– Хм. Отец моей матери. Это его именем названа клиника. Ирония судьбы, не правда ли? Меня насильно отправили в больницу, построенную на завещание моего деда! – Дженни усмехнулась. – И это еще не все, доктор Тернер. Помните ту сумасшедшую, которая иногда заходила ко мне в палату? Это моя крестная мать.

Глава 14

– Элис Вандерстелл? – Брови Скотта взлетели чуть ли не на самый верх. – Элис – твоя крестная мать?

Увидев его удивление, Дженни улыбнулась:

– Вандерстеллы были близкими друзьями моего отца. Наши семьи имеют отдаленное родство. Их общие датские предки были очень влиятельными людьми.

– Так вот почему она назвала тебя Принцессой! – сказал Кристиан, подавшись вперед и упершись локтями в колени. – Она действительно тебя узнала. Разумеется, она знала и про родимое пятно, и про твое семейное прозвище – ведь она находилась в церкви, когда тебя крестили.

Дженни кивнула и объяснила Скотту и Сьюзен, почему ее назвали Принцессой.

– Но я опять забегаю вперед. – Она налила себе еще кофе и, отхлебнув, продолжила:

– Надеюсь, из моего рассказа вам стало понятно, что мы с отцом были очень близки. Я любила свою мать, но плохо ее знала. А папа… он был не столько наставником, сколько другом. Мне было всего пятнадцать, когда он погиб в железнодорожной катастрофе по пути из Вашингтона домой, – голос Дженни сорвался до сиплого шепота. Она рассеянно смотрела на свое искаженное отражение в кофейной чашке. – Я с трудом перенесла эту потерю. Вот когда я впервые увиделась с доктором Морганом. Мама пригласила его ко мне, чтобы он меня лечил. По ее мнению, я недостаточно быстро оправлялась после смерти отца. В те дни он заведовал не всей клиникой, а только психиатрическим отделением.

– Тебя положили в больницу? – спросил Скотт.

– Нет, мама оставила меня дома. Доктор Морган приходил несколько раз. Он принес эту… эту штуку… меня привязывали к ней ремнями, и она крутилась…

У Дженни дрогнул голос. Кошмары воспоминаний душили ее. Взяв себя в руки, она продолжала говорить, рассказав о решении матери отправить ее за границу и о том, как появились в ее жизни Вильям и Стивен Беннингтоны.

– Я вернулась в Нью-Йорк слишком поздно. Мама была уже мертва, и всеми делами заправлял Вильям. Я не сразу поняла, как пронырлив мой отчим. Впрочем, Стивен не отставал от папаши. – Покраснев, Дженни начала рассказывать о своих взаимоотношениях со сводным братом. – Сначала мне льстило внимание Стивена. В его отношении ко мне не было братской фамильярности. Он был очень красивым мужчиной, и мне нравилось думать, что я его заинтересовала. Тогда мне еще не приходило в голову, что его больше привлекал размер моего состояния, чем я сама. Всего через несколько недель после моего возвращения мы были помолвлены.

Она встала, подошла к камину и прислонилась плечом к каминной доске, обхватив себя руками за талию, как бы защищаясь от горьких воспоминаний.

– Однажды я стала случайной свидетельницей разговора между Вильямом и Стивеном и узнала об их планах больше, чем хотела бы знать. Они собирались навсегда прибрать к рукам мое наследство. Если бы я вышла замуж за Стивена, они могли бы распоряжаться моим состоянием даже после того, как мне исполнится двадцать один год.

– Не обязательно, – сказал Кристиан, – законы этого штата защищают твое богатство. После свадьбы оно не переходит в собственность твоего мужа.

Дженни покачала головой.

– Мой отец любил меня, Кристиан, но он ни на минуту не допускал мысли о том, что я в состоянии сама распоряжаться своими деньгами. В этом плане его завещание довольно своеобразно. В двадцать один год я получаю право наследования, но при этом мне надо назначить не одного, а сразу трех попечителей. В двадцать пять, через четыре года их опекунства, с милостивого позволения отца я могу от них избавиться.

– Как я понял, это условия на случай, если ты не выйдешь замуж.

– Правильно. Но если я выйду замуж раньше двадцати пяти лет, мои деньги становятся собственностью моего мужа. На этот счет мой отец высказался предельно ясно. Такова воля завещателя. Все совершенно законно.

– И что было после того, как ты расторгла помолвку? – спросил Скотт.