Книга Моя прелестная роза - Мэри Джо Патни

Когда вся в слезах, опираясь на мужа, Клаудия уходила, она была сама сердечность. Не верилось даже, что это та самая женщина, которая встретила Розалинду змеиным шипением. Похоже, Стивен околдовал ее. Оставалось лишь надеяться, что надолго, если не навсегда.

Тут же рядом сидела Кэтрин, которая что-то штопала. Дворецкий пришел в ужас, когда леди Майкл выразила желание заняться таким недостойным, по его мнению, делом, но Кэтрин хотела хоть чем-нибудь занять свои руки и не стала слушать никаких возражений.

Розалинда предпочитала наблюдать за лицом спящего мужа. Он выглядел куда более спокойным, чем его жена или невестка.

Так-так. Тик-так. Тик-так… Тиканье часов, казалось, измеряло жизнь Стивена. Оно так сильно действовало Розалинде на нервы, что она не выдержала и, вскочив, подошла к камину. Она с величайшим удовольствием разбила бы золоченые бронзовые часы о кирпичный камин, но вещь явно была очень дорогая, возможно, какая-нибудь фамильная ценность. Она ограничилась тем, что открыла заднюю крышку и остановила маятник.

Блаженное безмолвие. Она подошла к окну и выглянула наружу. По земле уже ползли сумерки. Непрестанно в моросил мелкий дождь. Картина была грустная, однако же вполне соответствовала ее настроению.

Дотянет ли Стивен до рассвета или еще до одного рассвета? — Хорошо, что ты остановила эти проклятые часы, — негромко произнесла Кэтрин. — Они просто сводили меня с ума.

— В самом деле? А я думала, что у тебя просто нет нервов. Ты сидишь так спокойно.

— Не забывай, что у меня была большая практика ухода за больными и ранеными. Хуже, когда пациент тебе дорог. — Она вздохнула и потерла висок. — А Стивен всегда был мне очень дорог. Он верный друг не только мне, но и дочери. Это будет тяжелый удар для Эйми.

— Возможно, это и эгоистично с моей стороны, но я рада, что ты здесь. — Розалинда слегка улыбнулась. — Я хотела позвать мою мать или сестру. Но они такие чувствительные, склонны поднимать шум из-за всякого пустяка. Поэтому я перевязывала порезы и лечила ушибы всем членам труппы.

— Как я вижу, ты занималась абсолютно всеми делами, какие нельзя было доверить твоим чрезмерно темпераментным коллегам, — с усмешкой сказала Кэтрин. — То же самое можно сказать и обо мне. Дарование — великое дело, но кто-то должен же штопать носки.

Легкая улыбка сразу же сошла с лица Розалинды. Она прижалась лбом к холодному оконному стеклу.

— Мне так стыдно признаться, Кэтрин, знаешь, что-то во мне хочет, чтобы все это кончилось. Но как я буду жить без него?

— То, что ты хочешь, чтобы твои и Стивена страдания прекратились, вполне естественно, — мягко сказала Кэтрин. — Как ты будешь жить без него? Минута за минутой. Час за часом. Но тебе все равно придется пройти через это. Ради себя самой и ради своего ребенка.

Вспомнив, что Кэтрин похоронила обоих родителей и одного мужа, Розалинда выпрямилась. Ей стало стыдно за проявленную слабость. Ведь она должна быть сильной ради ребенка, самого цепного наследства, которое останется ей от Стивена.

Позади них голос Стивена тихо произнес:

— Розалинда?

Быстро обернувшись, она подошла к кровати.

— Как ты себя чувствуешь? Он пожал плечами:

— Ничего.

Это означало, что он чувствует боль, но не жалуется. Как он может быть таким спокойным, таким собранным. Когда он спас Брайана, она считала его героем. Но истинным геройством было мужество, которое он проявлял теперь.

Она молча дала ему еще две таблетки опия. Когда он проглотил их, она поцеловала его в лоб.

— Может быть, дать тебе молока с яйцом или медом? Или бульона?

— Лучше молока.

Она повернулась к кувшину с молоком, который стоял в крошеном льду, приготовленный поваром еще ранее. Пока она наливала стакан, он тихо сказал:

— Я хочу тебе кое-что сказать. Она с улыбкой подняла глаза, но тут он вдруг неожиданно выругался:

— Проклятие!

У него начался сильный приступ. Лицо все белое. Глаза закрыты, все тело — в судорогах. В последний раз Розалинда наблюдала такой приступ на сеновале. Она схватила его за руку в полном отчаянии от того, что не может ему помочь.

Приступ быстро закончился, но лишил его последних сил. Через несколько минут он уже лежал неподвижно, без сознания. Не говоря ни слова, Розалинда и Кэтрин вместе поменяли влажное от пота белье.

Затем Розалинда начала протирать смоченным платком лицо мужа.

— Я позову своего знакомого доктора, — решительно сказала Кэтрин.

Розалинда подняла взгляд.

— Ты же знаешь, я обещала не делать этого.

— Ян Кинлок непохож на других докторов, — объяснила Кэтрин. — Я знаю его еще по армии. Это блестящий, мыслящий не по-традиционному врач, имеющий две квалификации: терапевта и хирурга. Он спас Майкла, тогда как другие хирурги даже не хотели пошевелить пальцем. Майкл так стремился найти Стивена прежде всего потому, что хотел показать его Яну.

Пока Розалинда колебалась, не решаясь нарушить свое обещание и в то же время готовая уцепиться за любую надежду, как бы слаба она ни казалась, Кэтрин решительно сказала:

— Пусть он по крайней мере проведет обследование. Если ты запретишь методы лечения, которые могут усугубить страдания Стивена, он не станет настаивать. — Кэтрин закрыла глаза и прижала ладонь ко лбу. — Разреши его позвать. Должны же мы хоть что-то сделать.

Розалинда с глубоким вздохом капитулировала:

— Хорошо. Пошли за своим хирургом. Кэтрин скорее выбежала, чем вышла из комнаты. Розалинда закончила протирать лицо Стивена. Затем поправив одеяло и простыни, поцеловала его.

— Я люблю тебя, Стивен, — шепнула она. — И всегда буду любить.

Сомнительно, обрадуется ли он, услышав эти слова. Но она должна их сказать.

Хаббл, которого томило безделье, с благодарностью принял поручение отправиться за Яном Кинлоком. Ему понадобилось несколько часов, чтобы найти хирурга и привезти его в Ашбертон-Хаус. К этому времени Стивен дышал уже легче и понемногу приходил в себя. Розалинда сидела рядом и, держа его за руку, наблюдала за его лицом с такой сосредоточенностью, как если бы от этого зависело, будет или нет жить ее муж.

Наконец дверь открылась. Кэтрин встала.

— Слава Богу, Ян, ты приехал.

Подняв глаза, Розалинда увидела, что ее невестка обнимает широкоплечего, с большой седой гривой мужчину, только что вошедшего в спальню. Взяв под руку, Кэтрин подвела его к кровати.

— Розалинда, это мой друг, великий чудотворец Ян Кинлок. Ян, это герцогиня Ашбертон.

— Лесть еще никогда не творила чудес, Кэтрин, — сказал он с заметным шотландским акцентом. — Чудеса может вершить только Бог и. то по большим праздничкам. — Кивнув Розалинде, он поставил свою медицинскую сумку рядом с кроватью. — Расскажите мне о болезни своего мужа, герцогиня. Хирург был моложе, чем ей показалось сначала, не старше сорока, хотя он был уже совсем седой. Его глаза светились умом, от пего так и веяло невозмутимым спокойствием. Довольная, что все-таки решилась пригласить его, дона ответила: