Книга Инфернальный реквием - Петер Фехервари

Воин посередине выглядел иначе. Его броня меняла колер только в пределах серебристо-белых тонов, а на плоской лицевой пластине светились рубиновые смотровые линзы. На правом наплечнике космодесантника виднелась эмблема в виде красной длани с расставленными пальцами, резко выделявшаяся на бледном фоне. Еще одно отличие заключалось в снаряжении: великан держал цепной меч, но зубья оружия молчали, поскольку его хозяин уделял все внимание анализирующему прибору в другой руке. Останавливая штатских, воин проводил перед ними устройством, в течение нескольких секунд осматривал их и жестом разрешал идти дальше.

«Апотекарий, – предположил Аврам. – Они не хотят рисковать».

Но Сантино тут же понял, что не совсем прав. Если бы защитники Вигиланса действительно решили свести угрозу к нулю, то вообще закрыли бы переправу. Адское пламя, да любой полк абордажников не задумываясь развернул бы всех этих людей! В кризисных ситуациях от гражданских никакого толку, один вред.

«Кто вы такие?» – задумался боец, рассматривая наплечники великанов.

Хотя пустотные абордажники изучали базовые сведения о Космодесанте, в том числе геральдические цвета и символы наиболее известных братств, этих воинов он не узнавал. Если на левом оплечье у каждого из них находился герб ордена – крылатое существо с раскинутыми руками, увенчанное звездами, – то изображения справа ни разу не повторялись. Аврам не разбирался во всяких там вычурных картинках, однако его поразила детальность работы. Ради чего Адептус Астартес тратят время на рисование?

Анализирующий прибор апотекария пискнул, когда тот поднес устройство к тучной даме в изорванном дорогом платье. Космодесантник ткнул цепным мечом вправо, где стояла кучка людей.

«Им не повезло», – сообразил Сантино.

– Отойди туда, гражданка. – Голос воина из решетки-динамика звучал гулко, но музыкально. – Потребуется дополнительный осмотр.

Что-то залепетав, женщина рухнула на колени и обхватила ноги великана. Апотекарий немедленно ударил ее по голове рукоятью цепного меча.

Клавдия охнула, увидев, как беженка падает без сознания.

– Так надо, сестричка, – сказал Аврам.

Боец хотел взять девчонку за плечо, чтобы успокоить, но передумал, решив, что нарушит границу дозволенного. Подросток или нет, она принадлежала к Сороритас.

– Он прав, – согласилась матерь Соланис. Один из стражей меж тем оттащил неподвижную даму к изолированной группе. – Им необходимо устранить риск эпидемии.

– А что, если… если мы… – Клавдия умолкла.

– Если ты заражена, то вознеси благодарность за то, что твоя смерть будет чистой, – сурово произнесла Соланис.

«Тут я на твоей стороне», – подумал гвардеец, вспомнив, как впал в ступор, первый раз наткнувшись на хищные трупы. Такой судьбы никому не пожелаешь. Пока Сантино чувствовал себя хорошо, однако имелась немалая вероятность того, что зараза проникла в него и, вероятно, в старшую матерь. Во время боя в госпитале они оба соприкасались с жертвами болезни.

– Истина – наш первый и последний неугасимый свет, – провозгласила Соланис, когда их группа подошла к ждущему апотекарию. – Верьте в справедливость Бога-Императора.

«Или в старую простушку Госпожу Удачу, – поправил Аврам, встретив безразличный взор исполина. – До сих пор она меня не подводила. Может, еще немного протащит на себе».

Как ни крути, что бы человек ни делал или мечтал сделать, все упирается в случайности и совпадения.

Ощутив, что земля трясется, Ванзинт Райсс поднял голову. Лейтенант по-прежнему одиноко стоял на коленях в палате абордажников – там, где его оставил вестник чумы, покидая госпиталь.

Почему он еще жив? Почему чудовище пощадило его? Оно забрало всех прочих, даже постороннего – Лемарша, – но отвергло последнего офицера роты. Почему?

«Выживи, – повелел тогда бледный великан, положив руку на голову Райсса. – Будь свидетелем».

– Чего? – пробормотал Ванзинт.

Что это – насмешка напоследок? Или проблеск воспоминаний смертного носителя вестника? Райсс всегда уважал Толанда Фейзта, чуть ли не поклонялся ему, однако сержант видел лейтенанта насквозь. Истина состояла в том, что Ванзинт не был способен командовать. Он и в абордажники-то не годился…

Всхлипнув от безысходности, офицер выпрямился. Сквозь разбитые ветром окна сочился мутный алый свет, раскрасивший палату в кровавые тона. Голова Райсса гудела, словно он упился паршивым вином. Покачиваясь, он пытался решить, куда ему идти…

– Что?..

Мимо лица Ванзинта пролетела муха, и он неосознанно вскинул руку. Почувствовав, как насекомое возится под сомкнутыми пальцами, лейтенант ухмыльнулся, приятно удивленный собственным проворством. Хихикая, он поднес кулак к уху и встряхнул, наслаждаясь недовольным жужжанием пленницы. Следом Райсса посетила настолько приятная – и праведная! – мысль, что он даже облизнулся.

Внезапно офицер совершенно четко понял, чем хочет заняться.

Кварин стояла на вершине пика Вигиланс, обратив фарфоровое лицо к Перигелию. Разросшийся огненный шторм полностью окутал вершину горы, обуглил ее склоны и вскипятил воду у берегов. Создание ощущало, что гораздо ниже – бесконечно глубже, чем материальная кора планеты, – от схожей боли ревет душа мира, разрубленная и подожженная. Нечто ужасное осквернило своей яростью сверхъестественное горнило в центре Витарна, причинив намного худший ущерб, чем обманщик, который вплел себя в историю Последней Свечи.

На протяжении тысячелетий планета привлекала многих темных мечтателей. Они искали здесь откровений и могущества, необходимого, чтобы воплотить их в жизнь, но еще никто не вредил миру настолько чудовищно. Никто не наделял формой зародыш кошмара, запертый в сердце Витарна. Нет, не просто формой – возможно, даже толикой разума. Неистовство осквернителя породило Опаленного Бога.

Древняя стражница замечала бездонные нереальные трещины, что расходились от раны в теле планеты, как жгучая зараза по жилам. Они стремительно охватывали мир, и его земля, море и небо содрогались в спазмах. Конвульсии усиливались по мере удаления от эпицентра, где шпили сдерживали око бури. Шторм бесновался, стремясь скинуть незримое ярмо и повалить семь вершин, но за прошедшие эпохи мощь пиков не ослабла, ибо камни душ, внедренные в их сердцевины из призрачной кости, были нетленными.

Многие благородные создания пожертвовали собой, чтобы вечно охранять эту планету и держать ее ужасы под замком. В число хранителей входила и Кварин. Ее сущность, кристаллизованная в самоцвете под маской, управляла бессмертным рукотворным телом. Когда-то подобных ей насчитывалось семь, по числу шпилей, но время и естественная убыль взяли свое. Другие Кварины одна за другой становились жертвами насилия, безумия или несчастных случаев, пока не осталась только она.

Час настал. Таинственная энергия, собиравшаяся в пиках, достигла апогея и превратила Кольцо в раскаленный добела терновый венец на челе планеты. Кварин услышала гнетущее пение камней душ – хоровой поминальный плач по утраченной ими жизни. Отдав безмолвную команду, последняя стражница высвободила силу сгинувших.