Книга Страна восходящего солнца - Денис Журавлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хотел бы, чтобы молодые люди в Японии извлекли мораль из моей смерти. Быть беспечным – значит помогать врагу. Вы должны оставаться верными духу императорского решения с максимальным упорством. Не забывайте, что вы по праву можете гордиться тем, что вы – японцы!
Вы – сокровище нации. Со всем пылом духа тех, кто участвовал в специальных атаках, боритесь за благосостояние Японии и за мир во всем мире».
Как же все неоднозначно в этом изменчивом мире! Война и мир, нападение и защита, разящий смертоносный меч Мурамаса и дарующий защиту и спасение многим меч Масамунэ… Которым из них был меч Ониси Такидзиро? Меч, принесший смерть тысячам его молодых подчиненных и тысячам их противников? Меч адмирала сегодня бережно хранится в застекленной витрине в музее храма Ясукуни, рядом с урнами с прахом всех, отдавших жизнь за Страну восходящего солнца. Рядом с ним – свиток с прекрасным образцом каллиграфии адмирала, поэта и каллиграфа, прямого и часто грубоватого в общении с начальством воина, которого, как и Ямамото, боготворили многие подчиненные – и не любило начальство и коллеги. Кстати, он был чуть ли не последним высокопоставленным военачальником, имевшим мужество и совесть попросить прощения у родственников своих погибших подчиненных – причем сделать это не на камеру, чтобы уже через минуту забыть о своих словах, а в минуту своей добровольной смерти, в минуту печальную и одинокую. Как считали многие офицеры, адмирал покончил бы с собой в любом случае – как бы ни сложился ход военных действий, ибо «он мысленно сопровождал каждого пилота камикадзэ в их полетах». Честно говоря, судя по тому, что мы знаем об этом человеке, это похоже на правду.
Может ли его последнее стихотворение означать надежду на то, что после всех яростных порывов божественного ветра над многострадальной страной Ямато снова будет сиять чистая, незамутненная ничем луна? Кто знает…
И все же, кем они были, молодые парни и их командиры, многие из которых, как мы видим, отнюдь не прятались за спины подчиненных? Собственная пропаганда хотела их видеть «богами войны без земных желаний», вражеская – оголтелыми фанатиками-милитаристами, современные правые в Японии (и за ее пределами) – образцовыми патриотами, современные же левые – жертвами циничного обмана со стороны милитаристов и отчасти – самообмана. В чем-то им было тяжелее, а в чем-то легче, нежели тому ирландскому летчику времен Первой мировой, гибнущему за неизвестно чьи интересы и сознающему это, от имени которого нобелевский лауреат Уильям Батлер Йейтс написал бессмертные строки:
Конечно, с этими словами согласились бы совсем немногие из погибших и ныне живущих камикадзэ. Почти все они были искренне преданны императору и стране – так неужели император и страна предали их, император – сначала позволив начать оказавшуюся безнадежной войну, а затем, перед неизбежным концом, «признав свою земную сущность» (вспоминаются горькие слова Мисима, сказанные как раз по этому случаю: «Ваше Величество, зачем Вы стали человеком?»), страна – капитулировав и перестроив на «правильный» лад свое внутреннее устройство (но, возможно, не изменив все же самому духу земли Ямато?). Неужели поражение этих доблестных молодых людей столь полно и всеобъемлюще? Или все же в послевоенном возрождении Японии, ее нынешнем непростом, но все же по-своему гордом и уникальном Пути есть какая-то доля несокрушимого человеческого духа тех, кто отдал жизнь за то, во что верил, как бы мы сегодняшние не расценивали то, во что верили эти люди? А может, судьба трагического «поколения камикадзэ» – это напоминание о том, что не в экономическом величии, не в духе гордого политического, культурного, расового или социального превосходства своей (конечно же, «самой лучшей, правильной и прекраснейшей в мире») страны – носительницы вечных ценностей (бусидо ли, демократии ли) состоит подлинное величие человеческого духа? Нет, камикадзэ не были богами без земных желаний. Они, как и ниндзя, и самураи, были просто людьми. Впрочем, они были людьми, осознавшими свой Путь и упорно шедшими по нему до самого конца. В современном, зачастую лишенном всяческих ориентиров мире, в котором когда-то самоочевидные «простые и важные вещи» и «азбучные истины» заметно поблекли, а новые «ценности» и «модели для сборки» часто раздражают глаз своим навязчивым неоновым сверканием, предназначенным для всех – и при этом ни для кого, подобные образцы поведения могут с восторгом приниматься или резко отторгаться человеческим сознанием, но они вряд ли скоро будут забыты. Конечно, автор ни за что не хотел бы ни для Страны восходящего солнца, ни для своей страны возможности повторения ситуации подобной той, в которой очутились камикадзэ, но вот частицу их Духа, который подчас оказывался сильнее страха, сильнее материи и смерти – этого можно пожелать любому человеку и любому народу «загадочного Востока» и «рационального Запада». Ведь «нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род, / Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает», не так ли?
Трудно не согласиться в этом и с «железным» Редьярдом Киплингом, и с мудрым самураем Мацуо Басё…
(Вместо послесловия)
Позвольте предложить вам последнюю в этой книге японскую загадку. Как-то раз к дзэнскому наставнику пришел ученик, самурай по имени Рёдзан, также практиковавший дзэн. Сэнсэй спросил его: «Представь, что ты, совершенно голый, принимаешь ванну. И вдруг тебя окружают сто врагов, закованных в доспехи, с луками и мечами. Как ты встретишь их? Будешь ли ползать перед ними, моля о пощаде? Или же покажешь, что ты настоящий воин, сражаясь с ними? Или же человек Пути дзэн получит какую-то особую милость?» Рёдзан ответил: «Позвольте мне победить не сдаваясь и не сражаясь». Вопрос здесь заключается в следующем: как в такой ситуации победить не сдаваясь и не сражаясь?
Автор слукавил. Это не совсем загадка, это дзэн-буддистский коан. На него нет однозначного, приемлемого для всех и чисто рационального ответа. Каждый вправе попробовать найти свой, хоть это и непросто. Но ведь самые главные вопросы в нашей жизни и не имеют простых ответов, каких-то универсальных рецептов. Иначе нашу жизнь можно было бы прожить за нас, а это, к счастью, не так (как бы не убеждали нас в обратном различные «специалисты» – политики, духовные и светские авторитеты, шоумены и прочие персонажи).
Такими же точно загадками без явных отгадок могут считаться и те немногие сюжеты из японской истории, которые были отобраны для этой книги. Ну в самом деле, почему непобедимые монголы XIII столетия так и не смогли завоевать Страну восходящего солнца? Почему при всех первоначальных успехах то же (но в несколько иной сфере) не смогло проделать христианство три века спустя? Едины или различны Путь невидимки и Путь воина, и почему они оба продолжают будоражить сознание не только современных японцев, но и людей географически, хронологически и культурно, казалось бы, невероятно далеких от страны Ямато? И действительно ли бусидо – это всего лишь некая архаика, пережиток давних времен, вытесненный в «рациональном» XX веке совершенно иными взглядами на человека и его место во Вселенной? Возможно ли возрождение его идеалов сегодня, и о чем молчат темные аллеи синтоистского храма Ясукуни, хранящего память о более чем пяти тысячах камикадзэ, не сумевших (или все же сумевших?) спасти родину от еще большей угрозы, чем та, которая надвигалась на Японию в XIII веке? Конечно, читатель может попробовать найти отгадки самостоятельно, в тексте и между строк этой, равно как и многих других книг о далекой и манящей дальневосточной стране. Но как и в случае с дзэнским коаном, только те «отгадки» по-настоящему ценны, которые являются результатом не «подсказанных» кем-то извне знаний, а долгих собственных раздумий и «ощущений» темы. Конечно, такие ощущения внутренне присущи и автору этой книги, и он попытался передать хотя бы их часть на ее страницах.
