Книга Идущие в ночь - Владимир Васильев

Стервятники! Остальные вампиры кинулись на пострадавших собратьев — второй был ещё жив, просто упал наземь. Ко мне они сразу же потеряли всякий интерес. А я переполнился презрением. Потому что вулх никогда так, как они, не поступит. А, значит, и я тоже.

Не подумайте, будто я образец добродетели. Я — наёмник. И торгаш. Но даже мне нравы вампиров показались низменными и противными.

В следующую секунду далеко вверху прекратилась шумная возня; ещё одна стайка вампиров поспешила на возникший внизу пир. А ещё спустя какое-то время я увидел на стволе осторожно спускающуюся карсу. Она скользила вниз, косясь через плечо, куда медленнее, чем карабкалась вверх совсем недавно.

Жива! Молодчага Тури! Сколько раз уже я хвалил тебя за время нашего пути? И не сосчитаешь.

Она прыгнула на землю с высоты двух моих ростов. Рыжая шерсть была пропитана кровью, на теле и лапах алели свежие царапины. Ей явно досталось там, наверху, но глаза карсы горели безумием и жаждой боя. Она выгнула спину и зашипела, обратив взор в сторону беспорядочной свалки у безжизненных тел в траве.

— Не стоит, Тури, — убеждённо сказал я. — Поединок с трусами не сделает тебе чести. А меч наш снова с нами!

Я воздел над головой победно горящий клинок.

— Пойдём! Нас ждёт Каменный лес!

На свист с готовностью явился умница-Ветер. Опалённый Корняга тихонько сидел там, где я его оставил, поверх двумеха. Связанный, как куколка шелкопряда, пленник — тоже, только он не сидел, а висел поперёк крупа Ветра и еле слышно попискивал, словно летучая мышь. Я взлетел в седло и поманил карсу. Та послушно оттолкнулась и вмиг оказалась рядом со мной. Пусть отдохнёт. А Ветер выдержит всех нас. Как говаривал старина Унди: «Добрый скакун вынесет и десятерых. Но будет скакать в десять раз медленнее.»

Деревья-зонтики Ветер старательно огибал, и не могу сказать, что повинуясь лишь моим сигналам. Кажется, он сам всё прекрасно понимал. Тьма, я не удивился бы, если б узнал, что в нём тоже живёт чья-то мятущаяся душа.

На самом краю равнины, на дне первого из вгрызшихся в отлогий склон оврагов, я нашёл шустрый чистый ручей. И задержался около него.

Корняга сразу же забрёл чуть не по самое дупло в воду и блаженно замер; я подозвал карсу и промыл её раны. Джерх знает этих вампиров, мало ли дряни могут таить их укусы. А до пересвета ещё порядком, лучше не рисковать. Карса покорно вынесла мои заботы, потом отошла в сторону и принялась яростно вылизываться. А я наполнил флягу доверху и проследил, чтоб напился немного остывший Ветер.

Клинок я с сожалением всадил в ножны и завернул в пахнущую гарью шкуру, спасительницу Корняги. С сожалением, потому что знал: вскоре ножны вновь окажутся пустыми. До той поры, пока мне опять не понадобится меч. Но найду я его не обязательно в ножнах. Я, или Тури, моя храбрая рыжая спутница. Рыжая и синим днём, и красным.

Я бы полжизни отдал за то, чтобы встретиться с тобой, Тури, не на несколько минут, а хотя бы на несколько кругов.

Потому что вдруг понял: посреди своего одиночества я много раз мечтал именно о тебе. А встретив, выяснил, что быть вместе нам не суждено. Если бы не приближение Смутных дней, я даже не узнал бы, как ты выглядишь.

Но, может быть, со мной останется хотя бы карса. Всё ж лучше, чем вовсе никого.

Я вздохнул и отогнал посторонние мысли. Хватит, Одинец! Вот доберётесь до У-Наринны, получишь память, осядешь где-нибудь в Лиспенсе снова, или ещё где, тогда и станешь сопли распускать. А сейчас займись-ка лучше пленником, потому что в пути он тебе только обуза. Выйдет ли из него какой толк?

Я стащил его, как куль с мукой, с седла и швырнул в траву. Вампир коротко ойкнул.

— Ну, отродье? — спросил я с нажимом. — Что мне с тобой делать?

Вампир взглянул на меня; его выпуклые, совершенно нечеловеческие глаза пугали. Я тоже вздрогнул. Вот, Тьма! Какая бездна породила вас, кровососы?

— Зачем вы пытались украсть меч, а, уродина? Кто вас послал? Отвечай, джерхова сыть, не то вспорю брюхо и заставлю свою же кровь пить!

Вампир неловко дёрнулся и произнёс всего одно слово:

— С-седракс-с…

Я вздрогнул. Седракс! Где-то я уже слышал это. Седракс… Это имя, кажется. Но где я его слышал?

Точно — уже на пути к У-Наринне. В Запретном городе от несчастного раба? Нет. А, наверное от хорингов на перевале! Точно. Иланд тогда сказал что-то вроде: «Откуда у Седракса вещи работы хорингов?» Или это был не Иланд, а второй? Как бишь его… Ви… Винер. Или Винор. Хотя, какая теперь разница?

Я напрягся, вспоминая, но больше ничего не отозвалось у меня в памяти. Только то, что тогда меня приняли за посланца Седракса и попытались убить.

Теперь меня пытались убить настоящие посланцы Седракса. Ну, может, не убить, а утащить у меня меч.

Я задумался. Так-так. По всему выходит, что Седракс, как и Лю-чародей, стремится в У-Наринну. Теперь понятно возмущение Лю, когда я мельком задумался — а нам вообще нужен ли меч?

Нужен. Если за него уже началась мелкая драка — нужен. И то, что драка мелкая, ни в коем случае не должно усыплять мою бдительность: важные поступки и события всегда стараются замаскировать под малозначащие и пустячные. Знаем, сталкивались.

Я снова встряхнул вампира, но в ближайшее время сумел ещё дважды вытряхнуть из него слово «Седракс» и больше ничего. Тогда я подумал, развязал его, и основательно наподдал сапогом под зад.

— Проваливай, тварь. Я не стану тебя убивать — вулх падалью не питается. А хозяину своему передай: и его черёд настанет.

Вампир поспешно разбежался, расправил крылья и попытался взлететь, но не смог. Наверное, крылья затекли от неподвижности. Так он и скрылся из виду, бегом, направляясь в сторону равнины зонтичных деревьев.

Я вернулся к спутникам. Корняга всё мок в ручье; карса, опустив голову на лапы и закрыв глаза, замерла у воды.

— Эй, пень! — позвал я. — Ты как? Жить будешь?

— Буду, — жалобно отозвался Корняга. — Вот, отмокну — авось, кора новая нарастёт.

— Есть хочешь? — спросил я.

Корняга немедленно оживился:

— Да! Это поможет мне выздороветь.

Я развёл руками:

— А есть-то нечего.

Корняга сник. М-да. Издевательски у меня получилось…

— Ладно, — я извлёк арбалет. — Побудьте тут. Чуть что — ори. Усёк?

— Усёк!

Я спустился ниже по течению ручья, нашёл подходящую промоину и затаился. Не может же быть, чтоб в ручье не водилась рыба?

Рыба водилась — не то форель, не то куспица. Нечто среднее. Первую я подбил довольно быстро, но одной рыбины на всех было мало. Пришлось караулить дальше.

В общем, рыбалка заняла у меня довольно много времени. Когда я вернулся с увесистым куканом, на который было насажено полтора десятка рыбин, Меар уже изрядно склонился к горизонту. И я вдруг почувствовал, что порядком устал и порядком проголодался. Наверное, не буду я никуда дёргаться до самого пересвета. Карса превратится в Тури, её раны и усталость пройдут, да и моя лапа болеть перестанет, зараза.