Книга Петр Столыпин. Революция сверху - Алексей Щербаков

Но как бы то ни было Главнокомандующим стал Николай II. Это было большой ошибкой. Дело даже не в том, что он военными способностями, мягко говоря, не отличался. Основную работу выполнял начальник штаба генерал М. В. Алексеев. Тоже не Суворов, но грамотный генерал. Да и не нужны были на той войне великие полководцы. В сражениях Первой мировой побеждал тот, кто делал меньше ошибок.

Беда была в другом. Из Ставки, находившейся в Могилеве, управлять страной было невозможно.

Персонажи на высшие посты попадались совершенно экзотические. К примеру, И. В. Горемыкин, вытащенный в 1914 году из «отстойника» Государственного Совета на пост председателя Совета министров. Это был полный ноль. На заседаниях он просто засыпал. И упрекать его не в чем. Ну, старый был человек, больной – к моменту назначения ему исполнилось 77 лет. Но других-то не было. Бесконечно тасовали одну и ту же сановную колоду.

Особо стоит упомянуть о последнем министре МВД Российской империи – А. Д. Протопопове. То, что он не имел никакого понятия о порученной ему работе, – уже никого не удивляло. Такими были к концу 1916 года, когда его назначили, чуть ли не все министры. Но он ничего понимать и не хотел. Дело в том, что Протопопов представлял самый отвратительный тип карьериста. Как известно, карьеристы могут быть разными. Кто-то, преследуя исключительно личные интересы, будет, тем не менее, эффективно работать на своем посту. Ну, хотя бы потому, что понимает: рухнет этот режим, рухнет и он. И подобные люди порой делали много хорошего для своей страны. К примеру, был такой светлейший князь Александр Данилович Меньшиков. Жуткий вор и карьерист. Но. Санкт – Петербург-то именно он построил!

Протопопов же принадлежал к распространенному тогда типу чиновников с лакейской психологией «чего изволите». Он сообщал царской чете только то, что те хотели слышать. К тому же пачкал мозги императрице разной мистической ахинеей. Так, после убийства Распутина он стал утверждать, что дух «старца» вселился в него. К тому же участвовал в не очень понятных шпионских, простите, дипломатических играх. Николаю II настойчиво рекомендовал Протопопова английский король Георг V. Учитывая, что англичане стояли за спиной заговорщиков, планировавших свержение императора, это говорит о многом[81].

Политическая ситуация в России пошла вразнос уже с конца 1916 года. Причем заговорщики особо и не скрывались. По крайней мере, участники «думского» заговора. (Всего заговоров было, как минимум, два. Второй – среди военных.) Причем это были не слухи. В начале января 1917 года начальник Петроградского Охранного отделения К. И. Глобачев предоставил Протопову полный расклад по «думскому заговору». Министр МВД императору ни о чем не доложил. И вообще не хотел ничего делать. В конце концов информацию довели до императора, но реакции никакой не последовало.

С огромным трудом Глобачев добился разрешения на арест так называемого Центрального Военно – Промышленного комитета, который являлся одной из структур заговорщиков. Только это уже ничего не решало.

Но самое главное – Протопопов до последнего момента уверял императорскую чету, что, дескать, все находится под контролем, патетически кричал, что в случае нужды зальет столицу кровью… А реально даже не докладывал ни в Ставку, ни в Царское Село, когда ситуация в Петрограде уже вышла из-под контроля. Точнее – докладывал, что все идет хорошо. Впрочем, остальные члены правительства вели себя точно так же. Была ли это глупость или измена – какая разница?

Вот такие министры были после Столыпина. Неудивительно, что в результате недовольными оказались все. Вот что заявил 3 ноября 1916 года депутат В. В. Шульгин, всю свою жизнь бывший убежденным монархистом:

«Мы терпели бы, так сказать, до последнего предела. И если мы сейчас выступаем прямо и открыто с резким осуждением этой власти, если мы поднимаем против нее знамя борьбы, то это только потому, что действительно мы дошли до предела, потому что произошли такие вещи, которые дальше переносить невозможно».

Если уж монархист такое говорит, то дальше уже некуда. Это значит, что престиж императора упал ниже плинтуса.

Крепкие хозяева

Первая мировая война наглядно продемонстрировала, что аграрная реформа Столыпина была ошибкой по своей идее. Столыпин исходил из либерального мифа, что самые лучшие граждане получаются из собственников. Казалось бы – это очевидно. Если у человека есть собственность, то он обладает ответственностью. И это верно, пока государство развивается спокойно. В самом деле – собственникам не нужны никакие великие потрясения. Но вот когда начинаются проблемы, вроде большой войны, то выясняется – данным господам интересна прежде всего прибыль. А на остальное им наплевать. С началом Первой мировой войны оказалось, что на имевшихся «крепких хозяев» никакие патриотические призывы не действуют. Свой карман им был дороже.

Зажиточные крестьяне отнюдь не торопились продавать хлеб (а другим продавать было особо и нечего). Ждали «настоящей цены», справедливо рассудив, что чем дальше идет война, тем хлеб будет дороже. При правильном хранении зерно можно держать несколько лет.

В самом деле. Довольно быстро стало понятно, что война будет затяжная. А значит – цены на хлеб будут расти. Так зачем продавать сейчас, если можно это сделать потом, с большей выгодой? Причем хлеб чаще всего оседал у мелких перекупщиков. То есть у кулаков.

«Наконец, еще один, близкий русскому человеку довод – поведение во время войны. Россия, как говорил Менделеев, долго вынуждена была жить “бытом военного времени”. Поэтому “прогрессивным” для нее могло считаться только то хозяйство, которое сохраняет свою дееспособность в чрезвычайных условиях. Тяжелым, но предельно показательным экзаменом для двух типов хозяйства – трудового крестьянского и частного – стала Первая мировая война. К концу 1916 г. в армию было мобилизовано 14 млн. человек, село в разных местах потеряло от трети до половины рабочей силы. Как же ответило на эти трудности хозяйство – крестьянское и буржуазное? По всей России к 1915 г. посевная площадь крестьян под хлеба выросла на 20 %, а в частновладельческих хозяйствах уменьшилась на 50 %. В 1916 г. у частников вообще осталась лишь четверть тех посевов, что были до войны. В трудных условиях крестьянское хозяйство оказалось несравненно более жизнеспособным».

(С. Кара – Мурза)

К этому подверстался идиотизм власти – провозглашенный после начала войны «сухой закон». Вопросы народной нравственности при провозглашении этого закона стояли отнюдь не на первом месте. Водку-то тогда гнали из зерна. Вот и предполагалось, что его не станут «переводить в градусы», а станут продавать так. Ага. Все вышло с «точностью до наоборот». Разумеется, самогон гнали и раньше. Однако, в основном, для себя. Тем более что качество первача было отвратительным. Крестьяне не шибко разбирались в химии, да и нормального оборудования на деревне не имелось. А вот после «сухого закона» самогон стали гнать все, кто только мог. Еще бы! Конкуренция в виде «казенной» исчезла. Цены на спиртное выросли. Но что самое главное – сивуху легче продать, довольно быстро были налажены каналы транспортировки напитка в города в подпольные заведения или просто уличным торговцам. Да и хранить тоже удобнее. Примечательно, что до введения закона крестьяне самогонщиков недолюбливали. И со спокойной совестью сдавали их властям. Во время войны это прекратилось полностью. Количество перегнанного зерна точно неизвестно, но оно огромно.