Книга Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935-1945 - Карл Дениц

Это была, возможно, самая тяжелая схватка с конвоем в той войне. Наши подводники показали себя с самой лучшей стороны. Даже трудно себе представить, сколько воли и мужества необходимо для того, чтобы после атаки глубинными бомбами отдать приказ всплыть, снова приблизиться к противнику и сделать очередную попытку атаковать корабли эскорта, прекрасно понимая, что неудача означает уничтожение лодки. Подвиги наших капитанов-подводников в сражениях против конвоев должны занять почетное место в истории войны на море.

Англичане тоже делали соответствующие выводы из понесенных потерь и принимали соответствующие меры.

«Мы поняли, что даже наличие постоянного воздушного эскорта в течение дня не спасает нас от вражеских атак на конвои долгими зимними ночами. Было ясно, что „крепости“ и „либерейторы“ необходимо как можно скорее оборудовать прожекторами. В истории этого конвоя особенно неприятно то, что тяжелые потери были нанесены, несмотря на усиленный эскорт. Благодаря американскому подкреплению с Исландии конвой сопровождало 12 военных кораблей – в два раза больше, чем обычно! Но только помощь американцев оказалась не слишком весомой – люди не имели специальной подготовки к действиям в составе группы. Нам пришлось усвоить урок: квалификация людей важнее, чем их количество. Был получен и еще один урок: в столь затяжных сражениях расход глубинных бомб чрезвычайно велик. Значит, необходимо предусмотреть возможность пополнения боеприпасов, которые следует перевозить на торговых судах. К тому же мы получили дополнительные аргументы в пользу создания „групп поддержки“ для усиления защиты конвоев. Они являлись, по словам адмирала Хортона, „жизненно необходимыми для обеспечения приемлемой степени безопасности“» (Роскилл. Война на море. Т. 2. С. 356–357).

17 февраля в условиях сильного шторма с подлодки «U-69» (коммандир Ульрих Греф) к востоку от Ньюфаундленда заметили следующий в западном направлении конвой ON-165. В течение двух суток 2 подлодки с упорством вцепившегося в добычу бультерьера не отставали от конвоя и в конце концов потопили 2 судна. Туман, шторм и атмосферные возмущения, препятствовавшие прохождению радиосигналов, не позволили нам задействовать в операции больше субмарин. Атаковавшие конвой подлодки «U-69» и «U-201» (командир Розенберг) были потоплены эсминцами «Фейм» и «Вискаунт», на счету которых уже было 2 наши подлодки еще в октябре 1942 года. Именно успешные действия эсминцев укрепили адмирала Хортона во мнении, что квалификация важнее количества. У нас не было причин радоваться исходу сражения, поскольку за потопление двух вражеских судов мы заплатили гибелью двух подлодок.

18 февраля мы получили сообщение, что в 300 милях к западу от Северного пролива замечен самолет, сопровождающий конвой. Оттуда один из его сигналов был перехвачен станцией слежения за самолетами в Париже. Информация показалась мне достаточно важной, чтобы немедленно отправить две группы подлодок на перехват. На следующий день с той же станции слежения нам сообщили, что конвой определенно идет на юго-запад. В ожидаемом районе конвой был вовремя обнаружен, и одна из групп подлодок начала атаку.

Сражение происходило во время движения и растянулось на 1100 миль. Оно продолжалось с 21 по 25 февраля, причем обе стороны проявили незаурядное упорство и мужество. 2 субмарины – «U-606» (командир Дёхлер) и «U-225» (командир Леймкюхлер) – были потеряны. Противник лишился 14 судов (88 000 тонн), 1 судно (9382 тонны) получило повреждения. Успех определенно был на нашей стороне.

21 февраля «U-664» (командир Адольф Греф) приблизилась к еще одному конвою, идущему на запад, и потопила 2 судна (13 466 тонн). Она не смогла сохранить контакт, поэтому направить другие подлодки к конвою не представилось возможности.

В удаленных районах в январе и феврале немецких подлодок почти не было – их по-прежнему не хватало. К тому же там тоже начала приживаться конвойная система, поэтому условия для нас стали намного менее благоприятными, чем ранее. Тем не менее «U-124» (командир Мор) к востоку от Тринидада атаковала конвой и потопила 4 судна (23 566 тонн).

В районе Кейптауна одиночные суда тоже больше практически не встречались – судопоток был организован в конвои, которые шли вдоль берега под сильной охраной. Немецкие подводные лодки перешли к Дурбану и Лоренсу-Маркишу. Об их деятельности в этом районе я расскажу немного позже.

Пришлось констатировать факт, что в январе наши разведывательные мероприятия результатов не дали. После длительных неудач мы снова оказались перед вопросом: что может знать противник о диспозиции наших подлодок? Ведь даже неспециалисту понятно, что самые удачные тактические решения бесполезны, если противник может без труда заглянуть в наши карты и принять своевременные меры.

Мы строго придерживались правил безопасности, всячески старались обеспечить секретность. Тем не менее мы предполагали, что в окупированной Франции действует хорошо законспирированная шпионская сеть, агенты которой, весьма вероятно, есть и на наших базах. Для разведки противника, скорее всего, не являлось тайной распределение наших лодок по базам, так же как и даты их выхода в море и возвращения в порт. Очевидно, и районы, куда они направлялись, тоже были известны врагу. Мы многократно проверяли и перепроверяли свои шифры, стремясь сделать их недоступными для взлома. А руководитель военно-морской разведки был уверен (и ни от кого своего мнения не скрывал), что расшифровать наши коды противник не сможет. Мы до сих пор не знаем, удалось англичанам отгадать эту загадку или нет.

В этой книге мне уже неоднократно представлялся случай упомянуть о прекрасной работе немецких шифровальщиков – службы Б. Им неоднократно удавалось взламывать даже самые сложные британские шифры. В результате немецкое командование регулярно получало передаваемые англичанами конвоям приказы и рейсовые инструкции, а в январе и феврале даже британские сводки о местонахождении немецких подводных лодок, которые направлялись командирам конвоев в море и содержали известную англичанам информацию о распределении наших подлодок по разным морским районам. Эти сводки оказывали нам неоценимую помощь, поскольку из них мы узнавали, какие сведения известны противнику и насколько они верны. Мы пришли к следующему выводу:

«За исключением двух-трех сомнительных случаев, англичане опираются на доступную для них информацию о местонахождении наших подлодок, на основании которой делают логические выводы. Проведенное нами расследование доказало, что с помощью установленных на самолетах радаров противник имеет возможность с большой степенью точности устанавливать местонахождение немецких подлодок, что дает возможность конвоям предпринять обходной маневр».

Таким образом, мы пришли к заключению, что значительную часть информации о местонахождении наших подводных лодок противник получает с помощью авиационного радара с очень большим радиусом действия. Этому мы ничего не могли противопоставить. 3 марта 1943 года я передал на подлодки приказ, на основании которого при обнаружении работающего радара противника подлодка должна была немедленно погрузиться на 30 минут – экстренная мера, эффективность которой была весьма сомнительной.

Мы не имели в своем распоряжении воздушной разведки, поэтому мой непосредственный противник, адмирал Хортон, имел преимущество – он мог заглянуть в мои карты, а у меня не было возможности ответить тем же. Во время Второй мировой войны Германия вела войну на море без военно-морской авиации – это было основной особенностью наших военно-морских операций, которая никак не вписывалась в рамки современной войны и оказала решающее, причем крайне негативное влияние на ход событий.