Книга Путешествие по всему миру на "Буссоли" и "Астролябии" - Жан Франсуа Лаперуз

В девять часов утра мы сменили галс и взяли курс на Формозу, и в полдень «Астролябия», которая шла перед нами, передала сигнал о двенадцати саженях и сразу же изменила курс. В тот же миг я бросил лот, и он показал сорок саженей. Таким образом, на протяжении менее чем четверти лье дно повышалось от сорока до двенадцати саженей и вскоре, по всей вероятности, глубина составила бы две сажени, поскольку «Астролябия», совершая поворот, обнаружила дно уже на восьми саженях. Вполне возможно, что фрегат мсье де Лангля не смог бы пройти еще и четырех минут прежним курсом.

Благодаря этому происшествию мы узнали, что ширина пролива между северо-восточными Пескадорскими островами и отмелями Формозы составляет не более четырех лье. Было бы опасно пытаться лавировать ночью против ветра в столь скверную погоду, при видимости менее одного лье и море настолько бурном, что каждый раз, когда мы приводились к ветру, мы опасались, что нас накроет волна.

Залив Формозы.

Гравюра из атласа «Путешествие в поисках Лаперуза и путешествие Лаперуза».

1800 г.

Все эти разнообразные причины определили мое решение увалиться под ветер, чтобы идти к осту от Формозы. Мои инструкции не обязывали меня прокладывать курс через этот пролив, и, кроме того, было слишком очевидно, что пройти здесь не удастся, пока муссон не переменится. Поскольку это время было уже очень близко и ему почти всегда предшествовал жесточайший шторм, я посчитал, что будет лучше подвергнуться ему в открытом море. Я взял курс на южную оконечность Пескадорских островов, которая по пеленгу находилась на вест-зюйд-весте от меня.

Вынужденный принять это решение, я пожелал хотя бы обследовать эти острова, насколько позволяла столь плохая погода. Мы прошли от них на расстоянии двух лье, и, как нам показалось, к зюйду они простираются до 23° 12′, в то время как карта мсье Дапре помещает их южную оконечность на 13′ севернее. Мы не настолько уверены в их протяжении на север. Наиболее северная их часть, которую мы видели, простирается до 23° 25′, однако нам неизвестно, что находится далее.

Эти острова представляют собой скопление скал самых причудливых очертаний. Одна из них почти неотличима от скалы возле входа в Жиронду, и можно было бы поручиться, что она обтесана руками человека. Среди этих островков мы насчитали пять островов средней высоты, которые показались нам песчаными дюнами. На них не видно ни одного дерева.

По правде говоря, ужасная погода того дня делает наши наблюдения очень неточными. Однако эти острова должны быть хорошо описаны голландцами, у которых в те времена, когда они владели Формозой, был укрепленный порт на Пэнху. Также известно, что китайцы держат там гарнизон из пятисот или шестисот татар, которых ежегодно меняют.

Поскольку море под прикрытием этих островов стало намного спокойнее, несколько раз мы смогли бросить лот. Мы обнаружили песчаное дно настолько неровное, что «Астролябия», которая находилась на расстоянии мушкетного выстрела от нас, сообщила о сорока саженях, в то время как наш лот показал двадцать четыре. Вскоре мы уже не могли достать дна.

Приближалась ночь, и я взял курс на зюйд-тень-ост, а на рассвете снова направился на ост-зюйд-ост, чтобы пройти проливом между Формозой и островами Баши. На следующий день мы испытали столь же сильный шторм, как и накануне, но он продлился лишь до десяти часов вечера. Ему предшествовал обильнейший ливень — такой можно увидеть лишь между тропиками. В продолжение всей ночи небо было в огне, самые яркие молнии вспыхивали во всех сторонах горизонта, но лишь однажды мы услышали раскат грома. Мы шли по ветру на фоке и двух марселях, у которых были взяты все рифы, курсом на зюйд-ост, чтобы обойти скалы Веле-Рет, которые, согласно пеленгу, взятому до наступления ночи у южной оконечности Формозы, должны были находиться в четырех лье к осту.

В течение всей этой ночи ветер неизменно дул от норд-веста, однако облака с величайшей скоростью летели на зюйд-вест, и туман, который поднимался не выше сотни туазов над нашими головами, следовал за нижним потоком воздуха. Несколько дней я наблюдал то же самое, и это немало способствовало тому, что я держался в открытом море в продолжение всего этого климатического перелома, наступление которого предвещали ветра и, не в последнюю очередь, полнолуние.

Весь следующий день был мертвый штиль. Мы находились посередине пролива между островами Баши и островом Ботол-Табакосима[144]. Ширина этого пролива шестнадцать лье. Юго-восточная оконечность Ботол-Табакосимы, согласно нашим наблюдениям, находится на 21° 57′ северной широты и 119° 32′ восточной долготы.

Ветер позволил нам приблизиться к этому острову до расстояния двух миль, и я отчетливо увидел на его южном берегу три деревни и пирогу, которая, как казалось, направлялась в нашу сторону. Мне хотелось бы посетить деревни этого народа, вероятно, похожего на обитателей островов Баши, которых Дампир изобразил столь честными и гостеприимными. Однако единственная бухта, где можно было бы встать на якорь, была открыта ветрам от зюйд-оста, которые, как казалось, должны были задуть в ближайшее время, поскольку облака с большой скоростью неслись из этой стороны света. Около полуночи ветер действительно установился на зюйд-осте, что позволило мне взять курс на норд-ост-тень-норд — направление, в котором карта Дапре помещала берег Формозы на 23° 30′.

Приближаясь к Ботол-Табакосиме, мы несколько раз бросали лот, но не достигали дна, пока не оказались в полулье от острова. Все говорило о том, что якорная стоянка должна находиться очень близко к берегу.

Этот остров, на который, насколько известно, не высаживался еще ни один мореплаватель, имеет в окружности около четырех лье. Он отделен проливом шириной около полулье от очень большой скалы или островка, на котором видно немного травы и несколько кустарников, однако он не населен и не пригоден для жизни.

Остров Ботол-Табакосима, наоборот, как можно догадаться, населяет большое число жителей, поскольку мы увидели три большие деревни на пространстве всего одного лье. Он покрыт очень густым лесом с трети своей высоты, если считать от берега моря, и до вершины, которую, как нам показалось, венчают огромнейшие деревья. Почва, заключенная между этими лесами и песчаным пляжем, поднимается очень крутым склоном. Он представляет собой картину прекраснейшего зеленого сада и во многих местах возделывается, хотя его и бороздят ущелья, образованные горными потоками.

Я полагаю, что при ясной погоде Ботол-Табакосиму можно различить с расстояния пятнадцати лье. Однако очень часто этот остров окутан туманами, и адмирал Энсон, похоже, не заметил его, когда подошел к островку, о котором я уже говорил и который не имеет и половины высоты Ботола.