Книга Второе открытие Америки - Александр фон Гумбольдт

Небольших видоизменений в пище и в климате оказывается, вероятно, достаточно, чтобы у одних и тех же видов москитов и комаров изменилась действенность яда, который эти животные выделяют из своих острых хоботков, зубчатых у нижнего конца. На Ориноко самые докучливые насекомые, или, как говорят креолы, самые свирепые (los mas feroces), водятся у больших порогов, в Эсмеральде и в Мандаваке.

На Магдалене, в особенности в Момпосе, Чилоа и Тамаламеке, страх наводит Culex cyanopterus. В этих местах он крупнее и сильнее; ноги у него темнее. Трудно удержаться от улыбки, когда слышишь спор миссионеров относительно роста и прожорливости mosquitos в различных районах по течению одной и той же реки. В центре края, где не знают, что происходит в остальных странах земного шара, это излюбленная тема разговоров.

«Как мне жаль вас! – сказал, когда мы уезжали, миссионер с Raudales миссионеру с Касикьяре. – вы, как и я, живете один в этой стране тигров и обезьян; рыбы там еще меньше, зной еще сильней; но что касается моих мошек (mis moskas), то могу похвалиться, что одна моя стоит трех ваших».

В Америке народ создал свои теории о полезности климата и о патологических явлениях – ничем не уступая в этом отношении европейским ученым; и эти теории, так же как и у нас, диаметрально противоречат друг другу в различных провинциях, на которые делится Новый Свет. На Магдалене обилие mosquitos считают неудобным, но очень благоприятным для здоровья обстоятельством.

«Эти насекомые, – говорят тамошние жители, – устраивают нам маленькие кровопускания и предохраняют, в исключительно знойной стране, от tabardillo[180], скарлатины и других воспалительных болезней». На Ориноко, берега которого весьма опасны для здоровья, больные винят mosquitos во всех своих страданиях. «Эти насекомые рождаются от гниения и усиливают его; они воспаляют кровь (vician у encienden la sangre)».

Было бы бесполезно опровергать здесь народные верования, будто mosquitos оказывают благотворное действие местными кровопусканиями. Даже в Европе жителям болотистых мест небезызвестно, что насекомые раздражают кожную систему, а вводимый ими в ранки яд усиливает ее деятельность. Укусы усугубляют воспалительное состояние кожных покровов, а вовсе не уменьшают его.

Тот, кто долго прожил в краях, кишащих mosquitos, испытал, как и мы, что радикального средства против мучений от насекомых не существует. Индейцы, вымазанные краской оното, глинистой землей или черепашьим жиром, ежесекундно бьют себя изо всех сил ладонями по плечам, по спине и по ногам, как и те, чье тело не раскрашено. Вообще сомнительно, чтобы окраска чему-либо помогала; во всяком случае, она не дает никакой гарантии.

Европейцы, недавно прибывшие на Ориноко, Магдалену, Гуаякиль или Чагре (я называю четыре реки, где насекомые страшнее всего), сначала закрывают лицо и руки; вскоре они начинают ощущать невыносимую жару, им надоедает полная бездеятельность, на которую они себя обрекли, и в конце концов они оставляют лицо и руки открытыми.

Люди, которые пожелали бы отказаться от всякого рода работы во время плавания по рекам, могли бы привозить из Европы какую-нибудь специальную одежду в виде мешка, чтобы прятаться в нем, открывая его лишь каждые полчаса; такой мешок должен быть растянут кольцами из китового уса, так как простая маска и перчатки были бы невыносимы. На Ориноко мы спали на земле, на шкурах или в гамаках, а потому не могли пользоваться пологами от комаров (toldos).

Toldo приносит пользу лишь тогда, когда он образует вокруг ложа плотно закрытую палатку без единой щели, в которую мог бы проникнуть комар. Такое условие трудно соблюсти, а когда это удается (например, при плавании вверх по течению Магдалены, где можно путешествовать с некоторыми удобствами), вы часто бываете вынуждены, чтобы не задохнуться от жары, выходить из-под toldo и прогуливаться на свежем воздухе.

Слабый ветер, дым и резкие запахи не дают почти никакого облегчения там, где насекомых очень много и где они очень прожорливы. Утверждение, будто маленькие создания избегают особого запаха, распространяемого крокодилами, не соответствует действительности. В Батайльесе, по дороге из Картахена-де-лас-Индиас в Онду, нас ужасно покусали, пока мы препарировали крокодила в 11 футов длиной, заражавшего зловонием весь воздух по соседству.

Индейцы усиленно расхваливают дым от горящего коровьего помета. Когда дует сильный ветер, mosquitos на время исчезают; наиболее жестоко они кусают перед грозой, в особенности если электрические разряды не сопровождаются ливнем.

Все, что развевается вокруг головы и рук, помогает отгонять насекомых. «Чем больше вы будете двигаться, тем меньше вас будут кусать», – говорят миссионеры. Zancudo, прежде чем усесться, долго жужжит; но когда он вонзил свой хоботок и начал раздуваться, высасывая кровь, вы можете дотронуться до его крыльев, не вспугнув его.

В это время он держит две задние ноги в воздухе; если не беспокоить его и дать ему насосаться вволю, никакой опухоли не остается, никакой боли вы не испытываете. По совету индейцев мы не раз проделывали этот опыт на себе в долине реки Магдалена. Возникает вопрос: то ли насекомое вводит возбуждающую жидкость лишь в тот момент, когда его сгоняют, и он улетает, то ли он высасывает жидкость обратно, если ему предоставляют сосать, сколько он хочет.

Я склоняюсь ко второму мнению, так как, спокойно дав Culex cyanopterus усесться на тыльной стороне руки, я наблюдал, что боль, вначале очень сильная, уменьшается по мере того, как насекомое продолжает сосать, и совершенно прекращается, когда оно улетает по собственной воле. Я пробовал также расцарапать себе кожу булавкой и натереть ранки раздавленными москитами (mosquitos machucados); никакой опухоли не появилось.

Раздражающая жидкость у длинносяжковых двукрылых насекомых, в которой химики пока не обнаружили свойств кислот, содержится, как у муравьев и у других перепончатокрылых насекомых, в особых железах; вероятно, она делается слишком разжиженной и, следовательно, слишком ослабленной, когда кожу натирают раздавленным насекомым.

В конце настоящей главы я подытожил все, что мы узнали за время наших путешествий относительно явлений, на которые натуралисты обращали до сих пор очень мало внимания, хотя эти явления оказывают большое влияние на благополучие населения, свойства климата и создание новых колоний на берегах рек равноденственной Америки.

Оправданием тому, что я рассматривал этот вопрос во всех подробностях, которые могли бы показаться мелкими, является его связь с более общими физиологическими законами. Только нечто большое способно сильно поражать наше воображение, пусть же философия природы занимается малым.

Выше мы видели, что из-за объединенных в сообщества крылатых насекомых, таящих в своем хоботке жидкость, которая раздражает кожу, обширные области остаются почти необитаемыми. В некоторых районах равноденственной зоны с жарким и умеренным климатом другие насекомые, такие же маленькие, термиты (comejеn) создают для прогресса цивилизации трудно преодолимые препятствия.