Книга Море троллей - Нэнси Фармер

— Помнишь, солнышко, как ты играла в них на песке у моря? Ты еще сделала забор из палочек, а домик нарисовала прямо на песке. А курочек тебе Олаф не вырезал, так что вместо них были ракушки.

Отважное Сердце спорхнул на пол и с явным интересом уставился на разложенные на полу игрушки.

— Да-да, а ты их таскал украдкой, помнишь, негодник? — обратился Джек к ворону. — Я, правда, так и не понял, неужто ты действительно в игру тогда играл? Потому что для птицы это как-то слишком уж…

— Ворон скакнул вперед и выхватил лошадку из Люсиных пальчиков.

— А ну, перестань! — закричал Джек.

Отважное Сердце выронил фигурку и насмешливо булькнул.

— Да как ты смеешь отнимать игрушку у беспомощного ребенка? — возмутился Джек. И снова вложил лошадку в детскую ручку. Отважное Сердце тут же уворовал корову.

— А ну вернись, ты, ворюга! — пискнула Люси. Девочка села на постели и крепко прижала к груди оставшиеся фигурки. Джек глядел на нее во всё глаза. Сердце его отчаянно билось в груди; слова просто не шли с языка. Отважное Сердце отбежал подальше — и нахально выронил коровку за пределами Люсиной досягаемости. Девочка свесилась с тюфяка и схватила коровку. Ворон запрыгал вверх-вниз, озорно квохча и покрякивая.

— Ох, Люси, — выдохнул Джек.

— Ишь ты, небось, думает, что меня обхитрил, а я- то всё вижу! — фыркнула девочка.

— А ты знаешь, кто я такой?

— А то нет! — снова фыркнула Люси, — Ты — Джек, а это — Отважное Сердце. Он прилетел к нам с Островов Блаженных. Ну, а домой-то мы когда поедем? Что- то устала я от этого приключения!

— Совсем скоро, — заверил Джек сестренку. В горле у него стеснилось. Он указал Люси на поднос с едой. Девочка тут же схватила миску с остывшим тушеным мясом и принялась жадно есть, вылавливая куски пальцами. Джек разломал хлеб на мелкие кусочки и разрезал девочке яблоко. А Люси всё ела, ела и ела. И наконец осушила чашку с пахтаньем.

— До чего же я проголодалась! — воскликнула она. — Ох! Прямо живот разболелся — но как же теперь хорошо! — С этими словами девочка вновь рухнула на тюфяк и заснула. Джек встревоженно оглянулся на вошедшую Хейди.

— Пууусть себе отсыпааается, — промолвила ведунья.

Она закутала Люси в одеяло и уложила ее в уголок за ткацким станком.

— Тут на нее никто не наступит, — заверила Хейди.

Ибо в залу, погреться у огня, толпой ввалились Дотти, Лотти и с десяток детей.

Год близился к концу, и Джека с Люси следовало отвезти домой, в родную деревню, прежде чем разыграются зимние шторма. Скакки придирчиво проверил отцовский карфи: всё ли в порядке. Юноша впервые шел в море капитаном, но поскольку ему было только шестнадцать, он заручился помощью таких опытных мореходов как Руна, Свен Мстительный и Эрик Красавчик. Однако по большей части он приглашал в команду обычных воинов, а не берсерков: предполагалось, что это торговое путешествие, а не набег.

Возвращаться во дворец Ивара Бескостного Джеку уже не пришлось, за что мальчик не уставал благодарить судьбу. Скакки рассказал, что хоромы отдраивают сверху донизу — скребут, чистят и моют, — хотя пройдет еще много месяцев, прежде чем удастся избавиться от всех следов присутствия Фрит. За королевой водилась привычка припрятывать в трещинах стен косточку-другую — поглодать на досуге. Этим и объяснялось царящее в зале зловоние.

Скакки гордо привел домой Облачногривого. Король Ивар объявил, что конь по праву принадлежит наследнику Олафа — а самому Облачногривому юноша явно пришелся по сердцу. Жеребец охотно подтрусил к нему и ткнулся мордой в раскрытую ладонь.

— Его отец родом из страны альвов, — объявила Хейди, внимательно рассмотрев великолепного скакуна — Кони альвов, они невысокие, быстрые и преданные — и хозяина со спины вовеки не сбросят.

— А ты видела альвов? — спросил Джек.

Но Хейди лишь загадочно улыбалась в ответ.

А еще король Ивар вернул Скакки сокровища, подаренные ему Олафом, а Скакки, в свою очередь, щедро поделился ими с Джеком.

Это сущие пустяки по сравнению с тем, чем мы тебе обязаны, — уверял юноша. — Ты избавил нас от Фрит и вновь вдохнул жизнь в наше королевство.

Джек степенно принял дары. Откуда взялись эти серебряные монеты, лучше было не задумываться. В землях скандинавов серебро перетекало из рук в руки словно вода.

И вот наконец солнечным, погожим утром корабль отчалил от пристани. Дул попутный ветер, собравшаяся на берегу толпа провожала мореходов радостными криками. Джек с грустью наблюдал, как Хейди, Дотти и Лотти становятся всё меньше, меньше и меньше — пока вовсе не затерялись в мерцающей над водою дымке. Воины налегли на весла; Торгиль встала к рулю; Отважное Сердце восседал на носу и нахально каркал, задирая чаек. Вконец протухшую голову морского змея загодя перенесли в дом Эрика Красавчика.

«А мы ведь и вправду возвращаемся домой», — подумал Джек. Он ужасно боялся, что их корабль угодит в шторм и его унесет неведомо куда. Но погода стояла — лучше не придумаешь. На сей раз путь мореходов пролегал в иных пределах — на самом-то деле скандинавы были отнюдь не такими уж искусными мореплавателями, какими хотели казаться. Они просто-напросто задавали более-менее правильное направление — и плыли вперед, пока не натыкались на землю. В большинстве случаев этот нехитрый способ срабатывал.

Так что мальчику не суждено было вновь увидеть береговую линию владений Магнуса Мучителя и Эйнара Собирателя Ушей, равно как и пепелище усадьбы Гицура Пальцедробителя. Джек с Торгиль, устроившись на корме, часами играли в «Волков и Овец». Они попытались научить и Люси, но та была слишком мала. Девочка то и дело нарушала правила, всеми правдами и неправдами спасая бедных овечек. А когда ей объясняли, что так нельзя, она принималась капризничать и вываливала все фигурки в лужу.

Вечерами Джек пел сестренке разные песенки и рассказывал истории — те, что узнал от Руны, и те, что сочинил сам. Постепенно, далеко не сразу, он вытянул-таки из Люси рассказ о том, что случилось с нею в его отсутствие.

Бедняжке пришлось куда как несладко: девочка пряталась за занавесками и под скамейками, воровала объедки у кошек Фрейи. Если кошкам удавалось ее сцапать, они тащили пленницу к Фрит. Королева бранилась и драла ее за волосы. Но поскольку Люси не отвечала ни словом, ни делом, Фрит вскоре утратила к девочке всяческий интерес и оставила ее в покое.

Неделями Люси хоронилась на заднем дворе. На ее глазах Ивар и Фрит впадали в безумие, а грязь и запустение в зале множились и росли. Ночами девочка спала на груде соломы, что кишмя кишела блохами, а днем забавлялась, выдергивая ниточки из настенных гобеленов. Пока кошки спали, она обвязывала им этими нитками хвосты. Если проказа удавалась, кошки просто с ума сходили, пытаясь содрать с себя нитки.

В один прекрасный день Фрит поймала Люси за этой забавой и приказала запереть девочку в повозке Фрейи. Как ни странно, после этого положение пленницы только улучшилось. По крайней мере, жрецы Фрейи кормили ее досыта. Однако бесконечно долгие дни текли себе и текли, ничего ровным счетом не происходило — и разум Люси покинул тело.