Книга История катастрофических провалов военной разведки - Джон Хьюз-Уилсон

Ибо мечеть не бездействовала даже в те времена, когда создавалось впечатление, что она смирилась. Имамы были вынуждены делать вид, что подчиняются государству и светским властям, но при этом при любой возможности подстрекали к мятежу. Ибо, несмотря на классовые, национальные, культурные и языковые различия, всем истинным верующим в мусульманском мире внушалось, что имеется одно простое решение всех их проблем, связанных с угнетением и коррумпированностью правителей.

Все, что от них требовалось, это образовать единое государство, основанное на законах шариата и священных текстах Корана, и тогда на земле утвердится царство Божье, в котором восторжествуют свобода и справедливость для всех. Простым, ясным, современным языком радикальные исламские вероучители в 1960-е и 1970-е годы проповедовали евангелие надежды, воспламеняя веру в сердцах нового поколения постколониальной исламской молодежи, вдохновлявшейся одним-единственным пламенным девизом: «Коран — вот наша конституция». Угнетаемая в настоящем, мечеть возлагала все свои надежды на будущее.

События на более широкой мировой арене в конце концов предоставили экстремистам и фанатикам ту самую возможность, которой они так долго ждали, а также ниспосланного Богом врага, в борьбе с которым мог бы объединиться весь ислам, — Израиль. По иронии судьбы, именно победа заклятого врага косвенным образом побудила ислам издать великий клич к объединению и призыв к оружию.

В 1973 году Египет президента Садата напал на Израиль. В ходе ожесточенных сражений на Голанских высотах и в Синайской пустыне израильтянам в очередной раз удалось отразить натиск, но война Судного дня спровоцировала череду событий, которым суждено было изменить баланс сил в пользу ислама.

С блокадой Суэцкого канала воцарился экономический хаос. Цена на нефть взмыла с примерно 12 долларов за баррель в 1971 году до примерно 24 долларов за баррель в конце 1970-х годов. Садатовская операция «Бадр» явила миру новое мощное арабское оружие — нефть. Ограничения на экспорт нефти, введенные Организацией стран — экспортеров нефти, обострили ситуацию. Деньги потекли рекой в сундуки нефтедобывающих стран, а нефтяной кризис 1970-х годов привел западную экономику на грань катастрофы. Исламский мир вновь приобрел реальную власть в мировом масштабе — благодаря нефти.

В результате к началу 1980-х годов Саудовская Аравия стала центром как ОПЕК, так и исламского мира. Со своим новообретенным нефтедолларовым богатством саудовцы и их богатые союзники в Персидском заливе были в состоянии финансировать массовую экспансию веры, субсидируя тысячи мечетей по всему миру и делая пожертвования в исламские благотворительные учреждения в мировом масштабе через сеть банков, контролируемых Саудовской Аравией.

Помимо выкачивания денег из земных недр саудовцы имели еще один важный козырь в исламском мире. У них также была возможность извлекать выгоду из своего контроля над святыми местами ислама. Жившие на широкую ногу, но осторожные саудовские правители всегда осознавали, что их роль стражей Мекки требовала строгого соблюдения ваххабитской доктрины аскетизма и религиозных норм ислама. Чтобы их режим выжил, они должны были выглядеть правоверными мусульманами. В 1986 году, когда король Сауд формально принял титул «Хранителя святых мест», это сочетание огромного богатства и официальной набожности позволило саудовцам стать средоточием надежд исламского мира.

Но не все мусульмане сунниты. Шиитский Иран начал шевелиться. Шииты, составляющие около 15% исламского мира, считают, что единственно верным путем для ислама является учение племянника пророка Али, убитого в 661 году своими исламскими соперниками в борьбе за наследование власти. В шиитском исламе имамы традиционно имеют большое влияние как над верующими, так и над обществом.

В середине 1970-х годов, несмотря на все усилия тайной полиции, шахский режим в Иране столкнулся с волной брожения и недовольства. Павлиний трон[27]стоял перед двумя растущими угрозами. Первой из них была группа молодых воинствующих интеллектуалов, находившихся под влиянием марксистских идей и революционных движений 1960-х годов. Отчаявшись найти поддержку своим демократическим убеждениям у представителей автократического режима шахского Ирана, студенты составляли заговоры в своих университетах и колледжах, надеясь мобилизовать рабочих и крестьян на «красную» революцию.

Второй угрозой был пожилой религиозный деятель, находившийся в изгнании в соседнем Ираке в священном шиитском городе Эн-Наджаф. Его звали аятолла Хомейни.

Главным вкладом Хомейни в исламскую мысль является его книга «Исламское правление во главе с Законом». В этом сборнике проповедей, никогда не числившемся среди лидеров продаж в западных книжных магазинах, отстаивается идея исламской революции, которая должна привести людей в дар алъ-ислам, мусульманский мир, управляемый благочестивыми людьми и строго соблюдающий законы шариата. Такое государство, разумеется, должно управляться мудрым верховным советником, к которому все могли бы обращаться за разъяснениями мудреных мест Закона и истинной воли Аллаха. (На эту роль Хомейни, скорее всего, прочил самого себя.) Недовольные молодые студенты, принадлежавшие к среднему классу, и слово Аллаха в устах шиитского проповедника образовали взрывоопасную смесь.

Из-за падения доходов от продажи нефти, безработицы, дополнительных налогов и студенческих беспорядков на улицах режим шаха в 1977 году оказался в большой беде. Когда САВАК, его тайная полиция, приняла крутые меры, агитация усилилась. Хомейни из-за границы проповедовал все яростнее, сыпля страшными анафемами в адрес злополучного шаха и призывая «обездоленных» Ирана к восстанию против безбожного диктатора и его коррумпированного режима и захвату власти во имя Аллаха, сострадательного и милосердного. Изгнанный аятолла стал символом, вокруг которого могли объединиться враги шаха. Под крики «Аллах Акбар!» бедняки, рабочие, средний класс, студенты и, наконец, вооруженные силы — и даже, как ни странно, коммунисты,— объединенные ненавистью к шаху и надеждами на лучшее будущее, клялись в своей преданности Аллаху и Хомейни. В феврале 1979 года шах отрекся от престола и вылетел в Египет, где и умер в изгнании. Хомейни с триумфом вернулся в Тегеран, его встречали восторженные толпы.

Мрачный и злобный старый аятолла с диктаторскими полномочиями начал править Ираном и шиитским миром. Слово Хомейни было законом. С безжалостной целеустремленностью, находившейся в противоречии с его притязаниями на неземную духовность, Хомейни сразу приступил к претворению в жизнь своей собственной драконовской версии правления Аллаха, сострадательного и милосердного. Палачи и расстрельные команды не испытывали недостатка в работе, когда злопамятный Хомейни начал мстить своим оппонентам и позволил духовенству сводить старые счеты под предлогом расчистки конюшен. Политические оппоненты и представители старого режима безжалостно уничтожались или бежали из страны, в то время как ворам отрубали руки, гомосексуалистов предавали казни, а тегеранских модниц заставляли надевать паранджу и бурку. Спиртные напитки выливали в сточные канавы, любые символы западного капитализма и упадка подвергались сносу или порче. Политика в Иране стала синонимом Мечети, а Мечеть — синонимом средневекового представления аятоллы о царстве Божьем на земле.