Книга Честь снайпера - Стивен Хантер

Для Кэти это означало выгодный контракт на развитие материала в книгу. Она взяла шестимесячный отпуск, сразу же после того, как они с Уиллом закончили освещать убийство Стрельникова по дороге в Кремль, где он должен был вступить в должность министра торговли, а Уилл тем временем отправился в Астрахань, писать статью про «таинственное брошенное судно, груженное отравляющим газом».

Свэггера ждали другие радости. Когда он возвратился домой, там его ждала Мико, вернувшаяся из лагеря верховой езды на Восточном побережье, и отец, мать и дочь насладились тремя неделями семейного счастья. На одни выходные прилетела из Вашингтона Никки, а на другие – Рей и Молли, ждущая ребенка. Время пролетело незаметно.

И все же все разъехались по домам. Затем наступила осень. Самым тяжелым месяцем стал октябрь. Дети Свэггера вернулись к своей жизни, жена вернулась на работу, а сам он теоретически вернулся к своим винтовкам, к работе по совершенствованию патрона 6.5 мм «Кридмор», к долгим прогулкам верхом, ко всему тому, что доставляло ему удовольствие. Но он снова был один, окруженный не призраками, не сожалениями, а… а чем?

– Ты тоже влюбился в Милу, старый хрыч! – крикнула ему тогда Рейли, и, хотя сам он ни за что не выразился бы так откровенно, пожалуй, это была правда. У него из головы не выходила Мила, чье лицо он видел только на фотографии в газете 1943 года. Свэггер пытался представить ее будущее таким, какое она заслужила: Мила со своими малышами, Мила готовит ужин, Мила идет на работу, Мила живет своей жизнью, счастливой жизнью, любящая и любимая. Он чувствовал себя героем сумасбродного фильма сороковых годов. И все же эти образы доставляли ему утешение. Даже если в действительности ничего этого не случилось, это должно было произойти, не потому что Мила была красивой, мужественной, настоящим воином, а потому, что она была одной из многих миллионов тех, кто оказался на пути безумцев, а сейчас, по прошествии стольких лет, канул в забвение.

«Самое меньшее, что в моих силах, это помочь миру сохранить память о Миле, – размышлял Свэггер. – И возможно, нам это удалось. Это совсем немного, но это уже что-то».

Он чувствовал себя стариком. Суровым стоиком, одиноким, несогнутым. Он качался в кресле на крыльце, ощущая все свои шестьдесят восемь лет, и смотрел на то, как мороз прибирает к рукам землю. Зеленая трава становилась бесцветной и хрупкой, деревья оголялись, тучи, поседевшие от возраста, неслись над прерией, увлекая за собой тени, воздух наполнялся холодом. Ветер гонял туда и сюда опавшую листву, а перелетные птицы с печальными криками усиленно махали крыльями, улетая на юг.

– Тебе нужно какое-нибудь задание, – заметила как-то Джен.

– Я уже стар для заданий, – ответил Свэггер. – Вот я сижу на крыльце и качаюсь в кресле. Если я перестану в нем качаться, позвони в крематорий, и на этом все кончится.

– Все дело в той девчонке, да? Боб, а чего ты ждал? Шла война. И тебе это известно лучше, чем кому-либо из живущих на земле. Если тебе не удается сражаться на чьей-то чужой войне, ты изобретаешь собственную, потому что только так чувствуешь себя живым. Вот как устроен твой мозг. Но с самой первой командировки во Вьетнам тебе известна страшная правда: на войне постоянно гибнут хорошие люди. Так обстоят дела в этом жестоком мире.

– Знаю. Стараюсь с этим смириться. Но только у меня не получается, Джен. Я не могу просто сказать: «Так, отлично, теперь мне стало лучше!» Только и всего.

– Понимаю. Типичный случай клинической депрессии. Это заболевание, такое же, как туберкулез или корь. Тебе нужно кому-нибудь показаться, нужно принимать какое-нибудь лекарство.

– Все в порядке. Само пройдет.

– Какой же ты упрямый, старый козел! Похоже на то, как Мэтт Диллон[41]наблюдает, как усмиренный им город превращается в преисподнюю, и никто не догадывается, через что ему пришлось пройти, чтобы сделать город пригодным для жизни.

– Это называется прогрессом.

– Быть может, это не прогресс. Быть может, это просто перемены.

– Милая, со мной все в порядке.

– Прогуляйся верхом, и подольше. Наполни легкие свежим воздухом, почувствуй ветер в лицо, посмотри на оленей и антилоп. Будем надеяться, тучи не задержатся на весь день. Тебе нужен какой-нибудь стимул. Что-нибудь приятное и нежное, чтобы ты снова встал в строй. Займись фотографией, шашками, аппликацией, вышиванием, пойди по бабам – займись хоть чем-нибудь, ради всего святого!

– Ты лучшая из лучших, – сказал Боб.

– Ты говоришь так всем девушкам, – усмехнулась Джен.

Вот так Свэггер оказался верхом на лошади по кличке Лошадь, отличной гнедой лошадке, крепкой и норовистой, склонной выражать свое отношение ко всему вокруг по-лошадиному. Казалось, даже Лошадь советовала Бобу не ворошить прошлое. Перебороть себя.

Скала обрывалась вниз футов на тридцать, и Лошадь категорически отказывалась приближаться к краю – весьма разумное поведение, – предпочитая неспешно бежать на некотором удалении. Свэггер наслаждался холодным ветром, голубыми горами вдалеке, сложным нагромождением облаков, похожих на развалины замков или разбитые мечты, плывущие туда и сюда в своем неизмеримом многообразии. Он чувствовал себя лучше. На следующей неделе ему предстояло вылететь в Англию, на состязание метких стрелков в Бисли, куда его пригласил Джимми Гатри, и он знал, что там соберутся как заслуженные ветераны, так и молодые ребята, действующие снайперы. Это будет здорово, это будет весело. Потом Джен присоединится к нему в Лондоне и…

Зазвонил сотовый телефон. Натянув поводья, Свэггер остановил Лошадь, выудил телефон из кармана джинсов, раскрыл его и с удивлением увидел на экране незнакомый номер. Это еще кто такой, черт возьми? Лишь считанные люди знали номер Свэггера, и ни у кого из них никогда не имелось этого номера.

– Свэггер слушает, – бесстрастным тоном произнес он.

– Боб! – Это была Рейли.

– Черт побери, откуда ты звонишь?

– Я в Австралии, – рассмеялась она.

– В Австралии! И что ты там делаешь?

– Сейчас расскажу. Но ты-то сам где?

– Я же ковбой, помнишь? Я в седле, у черта на рогах. Этим славятся все ковбои.

– Спешивайся.

– Зачем? Какого черта…

– Слушай меня, Свэггер. Слезай со своей чертовой лошади!

– Хорошо, подожди секундочку.

Свэггер слез с лошади и отпустил поводья. Хорошо вышколенная лошадка не могла убежать далеко.

– Надеюсь, ты сообщишь мне что-нибудь хорошее.

– Да, хорошее, можешь не сомневаться.

– Выкладывай!

– История не закончилась. В ней есть еще одна глава.

Глава 58

Карпаты