Книга Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты - Анна и Сергей Литвиновы

– Ну, она и извращенка… – пробормотала Наташа.

– Н-да, странное решение, – скривился Инков.

– Но тем не менее, – развел руками Денис, – Тамара завещала огласить свою волю, как только смогут прибыть все заинтересованные стороны.

– Ну, и когда же они прибудут? – спросила Наташа.

– А они все здесь, – ухмыльнулся Денис. – Кроме, извините, вас, полковник, потому что вы, Валерий Петрович, вполне естественно, в завещании не упоминаетесь.

– А мы что, упоминаемся? – поразилась Наташа.

– Нотариус утверждает, что да, – подтвердил Денис.

– Все мы? – выпучила глаза Ритка.

– Именно, – торжествующе провозгласил братец. – Во всяком случае, нотариус просил прибыть на оглашение меня, вас обеих, сестренки, и господина Инкова. Ты, конечно, тоже там НЕ упоминаешься, – снисходительно обратился Денис к своей Майке, – но тебе, как известно, всегда положено находиться при мне.

Та в ответ на слова мужа только презрительно фыркнула.

– Ну, а еще-то кто приедет? – спросила Рита. – Из родственников Тамары?

– Больше никого, – сделал отметающий жест Денис.

– Как?! – удивилась Наташа.

– Покойница, как известно, была, слава богу, круглой сиротой. Никаких родственников у нее нет. Нотариус сказал: никто, кроме нас, больше в завещании не упоминается.

– Не может быть! – потрясенно воскликнула Наташа.

– Да не бывает человека совершенно без родственников! – вымолвил Инков – казалось, даже его, вечно аморфного, флегматичного, поразила сложившаяся ситуация.

– Всегда появляется какой-нибудь двоюродный племянник… – поддержала Инкова Рита.

– …Которому в итоге отходит все… – подхватила Наташа.

– …А мы все остаемся с носом, – докончила ее сестра.

Сестры посмотрели друг на друга и расхохотались. Они снова, будто в детстве, стали понимать друг друга – легко, с полуслова.

– Неужели нынче бывают круглые сироты? – пробормотал Инков. – Фантастика какая-то! Где только такие водятся?

Денис развел руками:

– Ну, не знаю, господа. Я за что купил – за то продал. Во всяком случае, на оглашении завещания никого, кроме нас, не будет.

Маргарита

У Риты на минуту возникло ощущение «дежавю»: все происходило ровно так же, как позавчера.

Старичок нотариус на пороге. «Здравствуйте, Иннокентий Ильич». – «Давайте пройдем в кабинет». Только чаю нотариусу никто не предложил – и не было мачехи, которая в прошлый раз встречала его. Мачехи не было и больше никогда не будет. Почему-то именно когда вошел нотариус, Маргарита почувствовала ее отсутствие со всей остротой. «Не слишком ли жестокое для нее наказание, – на секунду задумалась она, – лишение жизни? Вычеркивание из списка живых? Навсегда?»

Они поднялись на третий этаж в отцовский кабинет – опять те же лица, что и позавчера, минус мачеха, плюс Инков. (Полковник остался внизу, в гостиной.) И снова замшелый нотариус расположился во главе стола, а «безутешные» родственники расселись вокруг, даже не пытаясь изобразить хотя бы видимость скорби.

«Все это чрезвычайно странно, – подумала Рита, – мы терпеть не могли мачеху и даже не очень это скрывали. А она вдруг только нас вписывает в свое завещание. Нет, что-то здесь не то. Какой-то подвох».

– Начинаем оглашение завещания, – проскрипел нотариус. Он внушительно оглядел присутствующих.

Денис с Майей друг на дружку не смотрели: между ними явно пробежала черная кошка. Они и не разговаривали сегодня, если не считать высокомерных подколок Дениса в адрес молодой супруги. Наталья устроилась в том же кресле, что и в прошлый раз, а хмурый Инков поместился у самой двери. В отличие от предыдущего завещания, никто, казалось, не питал по поводу воли покойной никаких иллюзий, и не одна Рита ждала какого-нибудь подвоха.

– Хочу предупредить вас, что данное завещание, как и завещание господина Конышева, составлено в произвольной форме, – внушительно произнес старый перечник, хлопнул обеими пигментированными руками по столу (был бы у него судейский молоточек, он бы им непременно стукнул, подумалось Рите) и начал быстро-быстро провозглашать преамбулу: составлено тогда-то, там-то, нотариусом таким-то… Затем Иннокентий Ильич еще раз с силой хлопнул ладонями по столу и зачитал, уже членораздельно, текст завещания:

– «Пункт первый. В случае, если я умру ранее, чем мой возлюбленный супруг Борис Андреевич Конышев, все мое имущество, движимое и недвижимое, вклады и депозиты в банках, драгоценности и ценные бумаги завещаются, безо всяких условий и оговорок, ему – Борису Андреевичу Конышеву».

Старик нотариус оглядел присутствующих и сказал:

– Поскольку обстоятельства, предусмотренные пунктом первым, не наступили, переходим к пункту второму завещания Тамары Кирилловны Конышевой.

Новоявленные наследники переглянулись – Наташа не сочла нужным скрыть усмешку.

– «Пункт второй. В случае, если смерть Бориса Андреевича Конышева последует прежде моей, в силу вступает данный пункт завещания. Согласно ему все мое имущество и наличные средства завещаются следующим лицам».

Инков, не получивший по первому, конышевскому, завещанию ничего, метнул на нотариуса злой взгляд. Остальные остались индифферентны.

– «Подпункт два-один. Моим падчерицам, Наталье Борисовне Конышевой и Маргарите Борисовне Хейвуд, я завещаю каждой: по одному доллару США плюс компенсация их дорожных расходов к месту оглашения завещания, из расчета путешествия первым классом».

– Старая дура!! – в сердцах воскликнула Наталья, хотя покойную никак нельзя было назвать ни старой, ни тем более дурой.

– Какое издевательство! – протянула Рита. – Какое свинство!

– Нет, ну какова садистка, а? – проговорила Наташа, адресуясь к сестре.

– Сука она настоящая, – не сдержавшись, прокомментировала Маргарита.

– Дорогу нам, видишь ли, она оплатит. Какая щедрость.

– Нет, к черту, Наташка, пойдем отсюда! – Рита порывисто вскочила с места.

– Уважаемые леди, – строго произнес Иннокентий Ильич, – я могу понять ваши чувства, хотя и не могу разделить их, и, тем более, я попросил бы вас воздержаться от замечаний в адрес моей клиентки, тем паче оскорбительных. Имейте уважение к покойной. И прошу вас оставаться на своих местах до того момента, пока я не закончу оглашение завещания.

Продолжаю. – Нотариус опять с силой хлопнул ладонями по столешнице и уткнулся в текст. – «Подпункт два-два. Поскольку оглашение данного пункта подразумевает, что мой любимый супруг, Борис Андреевич Конышев, уже скончался, то, возможно, именно мне принадлежит его доля или часть ее в компании «Древэкспорт». Я, в свою очередь, завещаю ее, в полном объеме, многолетнему заместителю мужа Михаилу Вячеславовичу Инкову».