Книга Мастер Альба - Том Шервуд

Спустя четверть часа раскрасневшийся, с улыбкой во всё лицо Бэнсон отбросил опустевший кувшин далеко в сторону.

– Молодец, – сказал монах, пристально глядя ему в лицо. – Теперь слушай. Сейчас мы войдём в эти ворота.

– В соседний двор? Там, где запах?

– В соседний двор. Там, где запах. Главное, Бэн, всё, что увидишь, считай страшным сном. Ночным случайным кошмаром. И, когда закончим работу, говори сам себе, что ничего подобного не было. И давай всё сделаем молча. Хорошо?

Утратив улыбку, посерьёзневший Бэнсон шагнул вслед за Альбой во двор. Вошёл – и замер. Запах, который их охватил, был запахом разлитой по земле высыхающей крови. В самом дворе в нелепых, изломанных позах лежали тела убитых людей. Они громоздились бесформенными кучами, слипшись друг с другом. Некоторые сидели вдоль стен. Их убили не сразу, а лишь отсекли руки, и они, очевидно, ещё какое-то время метались, истекая кровью. У дальней стены в землю были вкопаны четыре высокие и тонкие железные пики, и на них с высоты стены были сброшены подростки и дети. Теперь они вздымались один над другим, нанизанные на эти пики наподобие куропаток, тел по пять-шесть на каждой.

Бэнсон, трезвея, опёрся рукой о холодный камень стены. Опустил глаза. По лицу лежавшего перед ним мёртвого человека медленно ползла оцепеневшая от осенней прохлады мясная блестящая синяя муха.

– Пленники монастыря, – прошептал Бэнсон. – Люди из зала номер девять, про который мне Йорге рассказывал. Вот, значит, как Люпус заметает следы…

Альба, тяжело ступая, прошёл мимо, неся на плечах одно из тел. Подойдя к эшафоту, подбросив плечом, уложил тело на доски. Бэнсон, с усилием сглотнув, двинулся ему помогать.

Около пятнадцати десятков тел вынесли со страшного места. Потом Альба поднялся на стену, спустил вниз верёвку, и Бэнсон, обвязывая ею детские тела, помог снять их с чудовищных вертелов.

– Всё, – сказал, присев обессиленно у подножия стены, угрюмый монах. – Поджигай.

Бэнсон, запалённо дыша, вытер пот, взял фонарь, вытащил оплавившийся огарок и, обходя эшафот с разных углов, стал поджигать тонкие решётки и рейки. Монах, встав на колени, молился. Когда огонь уверенно потёк сквозь оставленные среди мебели проёмы, Альба встал и пошёл со двора. Бэнсон, прихватив арбалет и фонарь, поспешил следом.

Они вернулись в помещение кастеляна.

– А ведь тебя, Бэн, – сказал Альба, сев у камина, – ждёт ещё одна трудная работа. Как твоя рана? Не слишком болит?

– Рана? Нет. Не слишком.

Немного помолчали.

– Скажи, Альба, – медленно спросил Бэнсон, – мы сумеем достать этого Люпуса из подземелья?

– Если не спугнём – то достанем, – ответил монах.

– Я хочу рассечь ему грудь, достать сердце и посмотреть.

– На что посмотреть?

– На его сердце. Готов спорить, что оно будет покрыто звериною шерстью.

– Ты не далёк от истины, Бэн. Но если так хочешь достать Люпуса из подземелья, то не будем рассиживаться. Пойдём продолжим работу.

Они пришли в большой двор, расположенный напротив цейхгауза. Он был совершенно пуст. Форму имел прямоугольную. Между дальними стенами было около сорока шагов, между ближними – двадцать.

– Здесь был карантин для больных лошадей, – сказал монах. – Высокие стены, единственный вход. Земляной ровный пол. Идеально.

– Для чего идеально? – поинтересовался, прогоняя остатки хмеля, Бэнсон.

– Для ямы. Будем, Бэн, яму копать. Я знаю, где одна из сокровищниц Люпуса. Бочки с золотом перекатим сюда и зароем. Есть одна мысль, на чём можно начать с ним торговаться. Главное – выманить. А яма нужна вот такая…

И монах, отчерчивая носком старой сандалии, отмерил квадрат шагов шесть на пять.

– Так много золота? – удивился Бэнсон.

– Да, много. Найди пару заступов и лопаты. Начинай без меня. Я пойду к смотровому окошку, пусть видят, что я не ушёл. Нужно дать понять, что со мной можно добиться хоть какого-то разговора.

Альба ушёл в глубь цейхгауза. Бэнсон без труда отыскал и лопаты, и заступ, и прокрался следом за Альбой – сообщить, что он начинает копать. Издали он увидел бредущего мимо смотрового окна монаха и услышал доносящийся из окна голос:

– Что это за дым такой чадный? Ты что же, содержимое зала номер девять похоронил?

Не отвечая, Альба свернул за угол.

– Всё в порядке, – сказал он, увидев Бэнсона. – Сидит ждёт. Пытается разговаривать.

Они ушли в пустой карантин и принялись неторопливо копать. В полдень работу остановили и отправились пообедать. Поджарили солонины в камине кастеляна, что-то даже нашли из индийских острых приправ. Ели не торопясь, восстанавливали силы. Чад горелого мяса проникал даже сюда.

Копали с небольшими перерывами до самой ночи.

– Теперь, Бэн, – сказал Альба, – нужно подстраховаться. Бери арбалет, снаряди взрывным цилиндром и сторожи у коридора, где железная дверь. На всякий случай. Всё пропадёт, если хоть кто-то подсмотрит, куда мы переносим золото.

Бэнсон, приказав себе не дремать, сел в укрытии у коридора, положив взведённый арбалет на колени. Время от времени он слышал хорошо знакомый ему дробный негромкий звук вдалеке: так тарахтит дощечками бочка, когда её катят, положив набок.

Утром Альба пришёл к Бэнсону, шатаясь от усталости.

– Всё, Бэн, – сказал он. – Закопал и землю так выгладил, что ничего незаметно. Идём теперь спать.

– Разве сторожить больше не надо?

– Больше не надо. Давай до полудня поспим.

Проходя мимо карантина, Бэнсон замедлил шаг, поражённый.

– И вот здесь мы копали яму?!

– Незаметно, да? – спросил Альба, явно довольный.

А утро занималось солнечное, ясное, тёплое.

В полдень проснулись, и Альба, нагрев воды, принялся брить подбородок и голову.

– Это зачем? – спросил Бэнсон. – Разве мы приглашены куда-нибудь на приём?

– Мне, Бэн, предстоят важные переговоры.

– Так, а мне?

– А тебе предстоит выучить очень важный урок. Такого в твоей жизни, может, больше и не случится.

– Что нужно делать? – спросил заинтересованно Бэнсон.

– Ты помнишь подземный ход “север-22”?

– Конечно помню. Он выходит к лесному ручью.

– Точно так. Ты сейчас пойдёшь на конюшню и возьмёшь спокойную лошадь. На лошади ты доскачешь до леса в направлении “север-восток”. Потом по лесу – до подземного хода. Лошадь обязательно привяжи. Всё плато в той стороне будут осматривать в несколько подзорных труб, так что не нужно, чтобы твоя лошадь вдруг вышла из леса, когда ты будешь пробираться по ходу назад, в монастырь.