Книга Постельные войны. Неверность, сексуальные конфликты и эволюция отношений - Робин Бэйкер

Что касается людей, то стоит заметить, что значительная пропорция внезапных изнасилований с нападением – это групповые изнасилования, даже в мирное время. Некоторые цифры показывают, что 70 % изнасилований в индустриальных обществах относится к групповым. Другие подсчеты говорят о 25 %. В любом случае самцы людей получают все те же репродуктивные выгоды от группового членства, что и самцы прочих животных. Те же аргументы применимы и к человеческим группам, которые чаще будут малочисленными (обычно состоят из 4–5 человек).

В нашей дискуссии о внезапных нападениях ради изнасилования в Сцене 33 мы оставили открытым один очень важный вопрос. Если изнасилование может быть успешной репродуктивной стратегией для мужчин и если зачатие ребенка от более конкурентоспособного насильника может быть успешной репродуктивной стратегией для женщин, почему изнасилования случаются не так часто? Существует две противоположные точки зрения, как и в случае с проститутками (Сцена 32). Во-первых, можно считать насильников генетическим меньшинством, как и бисексуалов (Сцены 30 и 31). Во-вторых, можно считать всех мужчин потенциальными насильниками; изнасилования же остаются редкостью по той причине, что только немногие мужчины сталкиваются с ситуацией, в которой потенциальные репродуктивные выгоды от него превышают потенциальные репродуктивные издержки (многие из которых установлены непосредственно обществом (Сцена 33)). Из этих двух возможных объяснений последнее кажется больше похожим на правду, поскольку во время войны количество инцидентов со всеми видами изнасилований, включая групповые, неимоверно возрастает.

На это существует три основных причины. Во-первых, выследив врага, армия победителя устраняет тех мужчин, которые могли быть защитниками женщин. Во-вторых, непредсказуемость событий и паника во время войны помогает насильникам скрыться безнаказанно. В-третьих, из-за постоянного риска смерти перспектива общественного наказания за изнасилование кажется ничтожной. Таким образом, в отличие от событий, происходящих в мирное время, мужчины на войне более склонны воспользоваться своим шансом в ситуации, когда репродуктивные выгоды от изнасилования явно перевешивают его издержки.

Многочисленные случаи изнасилований в военное время объясняются тем, что многие мужчины становятся насильниками, а не потому, что ограниченное количество насильников начинает совершать больше изнасилований. И такую картину мы должны ожидать увидеть, если придерживаться мнения, что все мужчины являются потенциальными насильниками, а не того, что генетически ограниченное число мужчин имеет склонность к насилию. Хотя она и может показаться неприятной, это просто не более чем очередная особенность мужского поведения, которая ярче проявляется на войне, – все мужчины являются потенциальными убийцами.

Солдаты в Сцене 34 были по большому счету молодыми людьми, которые, родись они в другое время и в другом месте, заявили бы, что неспособны ни на насилие, ни на убийство. И все же в рамках сценария войны они смогли пойти и на насилие, и на убийство. И это неудивительно. Как мы обнаружили в Сцене 33, все мы несем в себе гены предков-насильников. По тем же причинам мы все несем в себе гены убийц.

Во-первых, давайте рассмотрим факт убийств во время войны. Немногие люди станут отрицать то, что предрасположенность к ведению войны против соседских сообществ имеет биологическую основу. Похожее поведение демонстрируют многие социальные животные, от насекомых до приматов. Соседствующие сообщества шимпанзе, к примеру, были замечены за тем, что, объединяясь в группы примерно по 40 особей, развязывали так называемые межгрупповые розни. Одна социальная группа, за которой систематически наблюдали в течение нескольких месяцев, последовательно убивала отдельных особей другой группы до тех пор, пока ни одного не осталось в живых. Поскольку речь идет о людях, добавим, что исторически зафиксированные войны между различными племенами в Новой Гвинее и Южной Америке немногим отличаются от этих розней. Разница лишь в расстоянии, с которого люди могут убить друг друга. И хотя современные человеческие войны между государствами несоизмеримо масштабнее по количеству пострадавших, поведение, мотивации и страхи отдельных индивидов быть убитыми друг другом практически идентичны.

Как бы он ни был нам отвратителен, придется принять тот факт, что большинство живущих сейчас людей, живы только потому, что когда-то в прошлом то общество, в котором счастливо жили их предки, выиграло войну и убило других людей. Это общество сумело завоевать или удачно отразить врага, намеревавшегося защищать свои территории или захватывать чужие. Исторические документы описывают массу обществ и цивилизаций, уничтоженных собственными соседями. И мы, скорее всего, являемся потомками убийц, а не тех, которые были истреблены, и, таким образом, у всех нас есть потенциальная склонность к убийству. Если говорить о военном времени, многие люди сталкиваются с обстоятельствами, в которых выгоды от убийства другого человека сильно перевешивают издержки, в мирное же время с такими обстоятельствами сталкиваются весьма немногие люди.

Далее давайте рассмотрим изнасилование в военное время. Мы все унаследовали наши гены от тех мужчин-предков, которые на войне использовали любую возможность для репродукции, даже когда она подразумевала изнасилование. Мы не унаследовали гены тех мужчин, которые решили подождать, пока не подвернется более безопасная и более традиционная возможность в будущем, которой так и не представилось. Те мужчины из Сцены 34, которые решили не насиловать юную девушку, прожили не так долго, чтобы произвести на свет еще детей, унаследующих их сочувствие, в то время как один из мужчин, изнасиловавших ее, произвел ребенка, унаследовавшего его безжалостность. И именно посредством такого процесса вычищения генов, не дающих возможности повысить наши шансы на репродуктивный успех, эволюция оставила в живых то большинство мужчин, которое имеет склонность к насилию при соответствующих обстоятельствах.

Изнасилования и убийства в военное время также влияют на процесс, называемый генетической фильтрацией. Посредством этого процесса война вытесняет и порой уничтожает целые кланы. Армии захватчиков присваивают себе земли и насилуют женщин. Последующие поселенцы устанавливают долгосрочные отношения и заводят детей менее агрессивными методами. С помощью подобных средств целые генетические племена могут быть профильтрованы и отсеяны другими, более успешными генетическими линиями. Сегодня в мире живет немного людей, у которых не осталось генов тех предков, которые жили в абсолютно другой географической зоне две тысячи лет назад. Изнасилование во время войны – это один из ключевых элементов в общемировом обмене генами. Ни один из нас не был бы тем человеком, которым сейчас является, если бы один из наших предков не воспользовался бы преимуществом своей невосприимчивости к людским горестям на войне и не совершил бы изнасилование и убийство.

С точки зрения биологии может показаться странным, что мужчины в Сцене 34 сочли двенадцатилетнюю девочку подходящей мишенью. Но, к сожалению, в этом нет ничего удивительного. Авторитетные исследования говорят о том, что женщины могут беременеть в любом возрасте, от 7 до 57 лет, также имеются неподтвержденные свидетельства того, что женщины беременели вплоть до 70-летнего возраста. Таким образом, с точки зрения репродуктивности предрасположенность к тому, чтобы находить любую женщину в этом возрастном промежутке сексуально привлекательной, порой оправдана. Девочки допубертатного периода могут переживать овуляцию до того, как у них разовьется грудь и вырастут лобковые волосы, до появления первой менструации. Женщины после климакса могут забеременеть в течение почти восьми месяцев после своей последней менструации. И как мы подробно обсудили в Сцене 2, мужчины, сталкиваясь с женщинами постпубертатного и доклимактерического возраста, не в состоянии определить, фертильны они или нет.