Книга Манящая тайна - Сара Маклейн

Она кивнула:

— Да.

Он лукаво улыбнулся:

— Значит — да?

— Да, да, да! Да на все, что ты сказал. Да счастью, и жизни, и любви. — Мара замялась, и Темпл почувствовал, что ее опять посетила какая-то мрачная мысль — он увидел это в ее глазах. — Уильям, я сделала так много, чтобы погубить тебя, чтобы…

— Довольно! — Он снова припал к ее губам и прервал поцелуй только тогда, когда она расслабилась в его объятиях. — Не нужно об этом, Мара, хорошо?

Она всхлипнула.

— Да, конечно. Больше никогда…

Он утер ее слезы.

— И больше никогда не оставляй меня одного.

— Да, никогда. — Она вздохнула. — Жаль, что мы не можем все забыть и начать все сначала.

Темпл покачал головой:

— А мне — нет. Без прошлого не бывает настоящего. И будущего. Я не жалею ни об одной минуте прожитой жизни. Ведь все произошедшее привело нас сюда. В это место. К этому мгновению. К нашей любви.

Они снова поцеловались, и Темпл пожелал, чтобы они оказались в любом другом месте, только не тут; на глазах у всего Лондона.

Мара оторвалась от его губ и улыбнулась ему, красивая и дерзкая.

— Я победила!

Он улыбнулся ей в ответ.

— О да. Это первый случай, когда на нашем ринге победил кто-то, кроме меня. — Темпл махнул рукой судье. — Запиши в книгу. Победа присуждается мисс Маре Лоув.

Толпа взревела от разочарования. Раздались крики о «грязной игре» и «недействительных ставках». Но Темплу было на все это плевать. Пусть с ними разбирается Чейз!

И тогда все они снова сядут за игорные столы — не пройдет и часа.

— А что именно я выиграла? — прошептала Мара ему на ухо.

Темпл ухмыльнулся:

— А чего ты хочешь?

— Тебя.

— В таком случае я твой, — ответил герцог, целуя ее. — А ты — моя.

Мара засмеялась:

— Навсегда.

И это была чистейшая правда.

Эпилог

Накануне своей свадьбы мисс Мара Лоув стояла у окна третьего этажа в семейном крыле Уайфон-Эбби и смотрела вниз, на укутанные тьмой сады. Она прижала ладонь к холодному стеклу, глядя, как оно затуманивается от ее прикосновения. Убрав руку, Мара снова увидела темноту, испещренную отражением огоньков свечей, зажженных в комнате внизу.

Улыбнувшись, Мара провела пальцем между маленькими, похожими на звезды пятнышками, соединяя пляшущие язычки пламени, да так увлеклась, что не заметила подходившего к ней герцога, увидела его только в тот момент, когда он, отражаясь в стекле, возник перед ее глазами.

Его руки обняли Мару, и он прижал ее спиной к себе, затем прильнул губами к ее затылку.

— Ты пахнешь лимонами.

Мара улыбнулась и вздохнула. Прислонившись к нему, положила руки ему на ладони и переплела свои пальцы с его.

— О чем ты думаешь? — спросил он, поднимая голову.

Она повернулась к нему лицом и сказала правду — чудесную и замечательную правду:

— О другом времени тут, в Уайфоне. О другом дне здесь, в этой комнате.

Темпл не стал делать вид, будто не заметил, где именно они находились, наоборот, посмотрел на кровать, в которой она оставила его двенадцать лет назад.

— Как ты думаешь, кто-нибудь еще спал в ней после того утра? — спросил он неожиданно.

Мара рассмеялась:

— Только не я, честное слово!

Он с серьезнейшим видом изрек:

— Какая жалость…

— Ну, вообще-то это было ожидаемо, разве нет? В конце концов, предполагалось, что я тут умерла.

Темпл прижал ее к себе еще крепче.

— Но ты не умерла, — произнес он негромко, и Мару охватило возбуждение.

Она посмотрела ему в глаза:

— Нет, не умерла.

— И не вышла тем утром замуж.

Она кивнула:

— Верно, не вышла.

Тут он прижал ее к себе так крепко, что между их телами совсем не осталось свободного пространства. И Мару тотчас захлестнуло жаром, словно они говорили о чем-то совершенно другом, а не о том дне двенадцать лет назад.

— Мне повезло, — сказал он и впился в ее губы страстным и долгим поцелуем, обещавшим скорое наслаждение.

Мара же так увлеклась, что не заметила, как Темпл провел ее по всей комнате, так что теперь она упиралась ногами в кровать. Она, удивленная, ахнула, когда герцог без малейших усилий опрокинул ее на простыни и упал сверху.

— Видишь, какая жалость? — с улыбкой сказал он, целуя ее в подбородок. — Ведь такая удобная кровать!..

Ее руки словно сами собой потянулись к нему, и пальцы запутались у него в волосах.

— О, Темпл… — прошептала она.

Его темные глаза пристально уставились на нее. И он, покачав головой, заявил:

— Нет, больше никаких демонов. И никаких воспоминаний.

На глаза ее навернулись слезы.

— Уильям, как ты можешь говорить сейчас такое?

Он улыбнулся и погладил ее по щеке.

— Потому что прошлое — в прошлом. А меня гораздо больше интересует настоящее.

Он был просто великолепен, и Мара, не удержавшись, воскликнула:

— Я люблю тебя, Уильям! — Она хотела, чтобы он нисколько в этом не сомневался. Чтобы никогда не сомневался.

Темпл снова поцеловал ее, и в этом поцелуе была не только страсть, но и нежность. А он, внезапно прервав поцелуй, поднял больную руку над ее головой и сказал:

— Раз уж мы заговорили о настоящем…

Мара поражалась тому, как легко рука двигалась — и так быстро после ранения. Чувствительность в руке возвращалась. И было ясно: хотя Темпл вряд ли сможет драться так, как раньше, он все же будет здоров.

Слава Богу!

А Темпл вытащил из-за ее головы сверток, который Мара раньше не заметила:

— С Рождеством, любовь моя.

Она улыбнулась:

— Рождество будет завтра.

— Нет, завтра мы поженимся. Поэтому Рождеству придется наступить раньше. — Он ухмыльнулся. — Разверни это.

Мара засмеялась:

— Ты похож на мальчишку.

Мальчишки, приехавшие в Уайфон на каникулы (скорее всего все они останутся в огромном поместье на долгие годы), больше не были сиротами — все они стали подопечными герцога Ламонта. Он их защитник. И ее — тоже.

Она провела ладонью по его теплой, чуть колючей от вечерней щетины щеке.